Остановившись, она зажмурилась и попыталась зацепиться мыслями хоть за что нибудь, чтобы не впасть в отчаяние: вспомнила о предстоящих пятидесяти минутах и ощутила себя другой. Другой, интригующей. А вспомнила она о записи «Физиотерапия» в еженедельнике, в перспективе сулившей приключение. Она это чувствовала и лелеяла в себе это средство от неуверенности, пока шла от университета к остановке такси. Нога беспокоила ее с самого утра. Зарождаясь в области лобка, боль растекалась почти до колена – это началось после пробежки в тренажерном зале три месяца назад. С тех пор пришлось пересмотреть свои привычки, и это отнюдь не доставляло ей радости: сменить каблуки на кроссовки, отказаться от осмотра квартир в домах без лифта, не бегать за детьми.
Достав телефон, Маргерита увидела сообщение от хозяйки квартиры на корсо Конкордия: «Дорогая Маргерита, я все подписала, теперь дело за вами», – и от сотрудницы: «Ключи у нас, можем выставлять на продажу». Был и пропущенный звонок от мамы. Она не перезвонила и так и стояла с телефоном в руке: в этот раз сдержавшись и не зайдя в «Фейсбук». Всякий раз, когда перед глазами возникала страничка Софии Казадеи, в голову лезли странные образы: кафе, где та работала, бар, в котором завтракала по утрам, район, в котором жила, – вот бы там побродить. Когда подошла ее очередь, она назвала таксисту адрес «ФизиоЛаб» на виа Капуччини, 6, откинулась на сиденье и закрыла глаза. Таксист предупредил, что придется объехать дорожные работы, Маргерита согласилась и перестала думать о чем бы то ни было. Иногда она поглядывала на мелькавший за окном город с его переполненными тротуарами и консьержками в парадных. Затем вспомнила о пропущенном вызове и перезвонила.
– Мама?
– Я как раз собиралась звонить сантехнику.
– Что случилось?
– Все этот, – она набрала побольше воздуха, – этот хренов бойлер!
– Кстати, здравствуй.
– Люблю я крепкое словцо, но твой отец говорил, что мат не для женского рта, – и умолкла. – Я звонила, чтобы спросить, что там с квартирой на корсо Конкордиа.
– Мне только что ответили.
– Ну и как тебе?
– Там нет лифта, но в целом очень интересный вариант. Я свожу туда Карло, прежде чем выставлять ее в агентстве.
– А как нога?
– Что ты делаешь, когда тебя мучают подозрения?
– Я так и знала, что ты плохо себя чувствуешь.
– Что ты обычно делаешь в таких случаях?
– Какие именно подозрения?
– Просто подозрения.
– Подозрения – это улика.
– Мама, это же не «Один день в суде»!
– Это жизнь, моя девочка. Ты ничего не хочешь мне рассказать? – нерешительно добавила она.
– Я уже приехала. Пока.
– Доченька, – ее голос просветлел, – обо всех своих подозрениях ты сможешь поговорить завтра.
– Черт, только не это!
Мама фыркнула:
– Ты уже полгода собираешься, я с таким трудом выбила для тебя время: 10:30, виа Виджевано, 18, кнопка F.
– Напомни, как тебе удалось меня на это уговорить?
– Туда ходил Дино Буццати. Заруби себе это на носу.
– А ты заруби себе на носу, что скоро день рождения моей свекрови.
– Я не пойду.
– Еще как пойдешь!
– Нет. А вот ты, как будет желание, забегай навестить свою мать.
После папиных похорон мама, не сомкнув глаз, три дня просидела в кресле, где он обычно читал по воскресеньям газету. Затем задалась вопросом: «Ну и для кого мне теперь готовить?» Некоторое время она избегала разговоров о человеке, который приучил ее к привычному распорядку, воскресным базарчикам, «Тексу Виллеру » и сдержанности. |