– Даже царю, даже ванакту, даже владыке мира нужен свой дом, свой сад, женщина, которую он обнимает ночью! Ведь он тоже человек! А где твой дом, Диомед сын Тидея? Где твое сад? Где твоя женщина? У тебя нет ничего, кроме пепла и крови под ногами! Ничего – потому что тебе иного и не надо. Так зачем тебе царство? Скажи, зачем? Скажи, ты еще человек?

Крикнула – как ударила.

Не ответил я, хоть и прост был ответ.

...Дом – чужбина, сад – Поле Камней, женщина – в Темном Аиде... Хоть я еще и человек.

Человек? Демон? Или просто тьма из Эреба, гнев Божий над Азией?

Кто я?

– Это приказ, богоравный Сфенел Капанид, басилей Аргоса!

– Еще и обзываешься...

– Э-э, брат Диомед! Тут такое дело, брат Диомед, такое дело интересное, понимаешь! Амфилох-басилей человечка прислал, да. Такого хитрого, да. Этот человечек гонца хеттийского в лицо знает, да. Гонец приедет, предателя, что нас врагу продает, искать станет, чтобы все тайны от него, негодяя, узнать. А мы тихо пойдем, а мы тихо поползем, все увидим, все приметим, предателя к тебе на веревке притащим...

Земля Ездралеон, камень Гилгал...

АНТИСТРОФА-II

Хорошо, когда незачем спешить! Хорошо, когда торопишься не ты, а дорога, и не тебе – дороге отмеривать долгие часы дневных переходов, указывать места привалов и ночевок. От колодца к колодцу, мимо пастушьих шатров, мимо лохматых овец, дремлющих под беспощадным солнцем, мимо злых худых коз, не щадящих последние травинки между пыльных камней...

Ездралеон – каменистая пустыня. Ездралеон – пастушье царство.

– Почти Этолия, ванакт! Гор, правда, нет, и леса нет, и рек нет, и ничего нет. А так очень похоже, понимаешь! А почему похоже? Овцы есть, молоко кислое есть, городов, чтоб они пропали, нет...

А по ночам – белые огромные звезды, молчаливые, близкие. Опустилось меднокованное небо вниз, в вершины холмов уперлось. Не упадет! Прочно стоит земля Ездралеон, древняя пастушья держава. Отражаются звезды в кремнистых скалах, рассыпая огонь дробными искрами. Тихий шепот ветра, тихий шепот дороги, тихий шепот звезд...

– Смотри, Мантос, а созвездия-то не такие, как у нас! И Медведица ниже, и Кефей не виден. А все равно – здорово!

В темных полотняных шатрах – молчаливые люди. Им не о чем говорить со случайным путником. Разве что налить ему воды, насыпать в миску вареной чечевицы, нацедить кислого молока. Бедны цари пустыни, владыки каменистой земли Ездралеон, но не страшна им чужая пята, ибо нечего делать гордым завоевателям здесь, в пастушьем царстве. Поэтому молчат гордые пастыри овец – неулыбчиво, спокойно. Только когда очень попросишь, только когда выпьешь холодного овечьего молока...

– За теми холмами Гилгал-камень, о чужеземец. На высоком холме стоит, не спутаешь. Поставил его там праотец наш Абрагам бар-Фарра, когда приехал сюда из земли Уц, из Ура Халдейского...

Ездралеон. Пастушье царство. Что делать Диомеду Дурной Собаке у камня Гилгал, воздвигнутого Абрагамом из земли Уц?

Опустила голову худая овца, молчит бедная.

Чует...

Почему-то думалось, что сюда меня не пустят. Почему-то думалось, что придется повернуть назад...

Уже дорогой я понял, что ошибся пророк, обличавший меня на базаре в Аласии. Ошибся – или не разобрал того, что услышал в грезах своих. Стоит Гилгал-камень посреди земли Ездралеон, на высоком холме у дороги стоит. Но...

Но Кто мне ответит? Чей алтарь вкусит крови овцы-бедолаги? Племенной божок, владыка каменистой пустыни? Разве он – Единый? Разве он – Тот, Кем сотворены все Номосы, все миры? Тот, Кто и есть мир? Собираются раз в год у Гилгала-камня пастухи окрестные, кропят алтарь кровью, о поголовье обильном просят.