Нет, она не станет открывать Галену своей тайны, касающейся Джереми. Он не скажет ничего толкового и подходящего. Скорее всего, кузен станет уговаривать ее убежать от Девлина и прийти в их семью. Он обязательно попытается затащить ее обратно в старую отвратительную скорлупу привычек и чопорных условностей. Мередит внезапно почувствовала удивительную решимость не позволить этому случиться — не позволить никогда, что бы ни произошло между ней и Девлином. Они с Джереми связаны друг с другом так, как никогда и ни с кем, даже если она боится его, даже если презирает, даже если придется защищаться от него. Это касается их двоих, только их, и так должно оставаться. Она безвозвратно привязана к мужу: ведь он сумел изменить ее, он часть ее, а она — часть его. Они сплетены, соединены на века. Им до конца жизни суждено вместе гореть в пламени или любви, или ненависти. Она любит только его, хочет только его; она сделает все возможное, дабы защитить себя, но ни за что не станет вовлекать другого человека в их единоборство.

Словно призвав своими мыслями Джереми, Мередит увидела его, идущего к ним из бальной залы. Лицо Девлина угрожающе потемнело, рот напрягся. Дойдя до жены, он схватил ее за руку, больно впиваясь пальцами в запястье. Его синие и сверкающие глаза сияли, словно сапфиры.

— Мередит, — процедил он сквозь зубы, — я бы хотел поговорить с тобой.

К ее горлу подкатился ком страха, перемешанный с любопытством и возбуждением. Она опустила глаза, скрывая эмоции.

— Конечно, — пробормотала Мередит. — Прошу прощения, кузен Гален.

Джереми повел ее на террасу, которая тянулась вокруг всего дома. Там никого не было, но он, для большей уверенности, затащил жену в дальний угол, куда не проникали яркие полосы света из окон бальной .залы. Высокая изгородь из азалий росла по другую сторону балюстрады, выделяя уголок и затопляя его головокружительным ароматом,

Впоследствии Мередит не могла слышать этот запах, не вспоминая момент, когда муж прижал ее в угол, возвышаясь над ней и угрожая.

— Какого дьявола ты добиваешься, любезничая с ним прямо у меня под носом?! Чувствуешь себя такой уверенной, что можешь заставить плясать под твою дудку? — озлобленно прорычал он.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мередит настолько огорчилась происходящим, что потеряла контроль над собственным голосом, который сейчас дрожал и прерывался.

— Не ври. Все ты прекрасно понимаешь. Я говорю о твоей любви к Галену, Галену Уитни. О том, как ты смотришь ему в рот, как твои глаза светятся обожанием…

— Я ничего подобного не делаю! — горячо перебила Мередит, слишком разозлившись на его смехотворное утверждение, чтобы бояться.

— У меня есть глаза и уши! Ты всегда хотела его — но ты моя жена, как бы тебе не было неприятно, и я не позволю наставлять мне рога!

Мередит ахнула, онемев от негодования. Джереми издал какой-то странный звук и погрузил Руки в ее волосы, дернув ее на себя. Он целовал крепко, требовательно, почти безжалостно впиваясь губами, затем прижался к ней всем телом, подталкивая к колонне.

— Мередит… Мередит! — простонал Девлин. Одна рука скользнула под корсаж, отыскивая мягкость груди и массируя уже затвердевший сосок. Она почувствовала, что сдается, проваливаясь в водоворот чувственного наслаждения.