— Хорошо, — кивнул я.

Мы, конечно, спустились. Занятно, такое только в фильмах видел. Но чего-то мистического я не ощутил. Урны с прахом, вазы с сердцами, саркофаги… то ли кладбище, то ли филиал кунсткамеры. Но зато какие имена и фамилии! Вольтер, Руссо, Дюма, Кюри…

— И куда теперь? — спросил я, когда мы выбрались на улицу.

Ступени Пантеона и даже площадь перед ним была уже оккупирована обедающими. Люди сидели прямо на камнях. Это что тут, традиция такая?

— А я же вам показала, куда, — Аврора вывела перед глазами маршрут. — Вот те достопримечательности, про которые я рассказывала — и есть наша цель на сегодня. Пока всё обойдём — стемнеет. Поверь, днём Эйфелева башня не производит и половины того впечатления, что ночью.

— Верю, верю. Значит, нам… — я прикинул направление и повернулся спиной к солнцу, — туда.

— Правильно! — улыбнулась Катя. — Когда я прошлый раз здесь была, реконструкция собора после пожара всё ещё продолжалась, хотя попасть внутрь и можно было, но он весь был в строительных лесах.

— Её закончили в прошлом году, так что сейчас собор открыт для всех желающих, — поведала Аврора, — и наконец-то предстаёт во всём своём великолепии. Когда здесь была я, в него даже не пускали. Так что идём скорее!

Мы пошли узкими улочками, мимо университета Сорбонны, мимо одноимённой церкви, в которой был похоронен тот самый кардинал Ришелье, который, как рассказала Аврора, некоторое время был в университете ректором. Дальше мы попали в сквер, и вот оттуда открылся замечательный вид на собор.

— А ещё обратите внимание на это дерево, — перед глазами появилась указующая стрелочка, — Этой робинии 436 лет, она была посажена в 1601-м году, и это самое старое дерево Парижа! Говорят, оно дарует удачу, если прикоснуться к нему.

— Тут же огорожено! — заметила Рики.

— И когда нас это останавливало? — спросила Катя, перешагнув через чисто символическую ограду в виде цепи.

— И правда, — хмыкнул я, накрываясь вуалью полога тишины, чтобы на нас меньше обращали внимания, — это же так весело, правила нарушать!

— Ладно, фиг с вами, вместе потом будем улицы мести… — Рики тоже перешагнула через ограду.

— Пшшш…. пхх…. фщщщщ, — связь почти не проходила через полог молчания, «включенный» на четверть мощности.

Мы приложили ладони к стволу дерева, очень аккуратно, чтобы не повредить коре. Вроде мелочь, но если каждый начнёт ладошками тереться — здесь дырка будет.

— Ну что, удача прибывает? — спросил я Катю.

— Дааа, я прямо чувствую, как она растёт! — улыбнулась та. — Всё, я зарядилась, пошли дальше!

— Пошли, — пожал я плечами.

Катя обернулась посмотреть, идём ли мы, и забыла про ограду, зацепилась ногой за цепь, потеряла равновесие и наверняка шлёпнулась бы посреди сквера в своём красивом платье, если бы не Рики, которая зелёной кометой сорвалась с места и подхватила Катюху возле самой земли.

— Вот! Я же говорю — растёт! — засмеялась Катя, выпрямившись и оправив платье. — Вон мне как с вами повезло!

— Ну, лишняя удача нам точно лишней не будет, — я снял полог и вышел за ограждение.

Вроде никто нас за нарушение общественного порядка арестовывать не собирался, и мы пошли дальше и вышли на набережную.

— Они что, в Париже, никогда не слышали про тротуарную плитку? — проворчала Рики.