Константине сказал что-то по-гречески и поднялся на ноги.

— Хорошо. Очевидно, ты знаешь, о чем я говорю, но не хочешь обсуждать это. А я думал, что мы друзья.

— Но мы и есть друзья! — горячо воскликнула Джоанна. — Ох, Константине, не будь ребенком! Мы с Димитри не нравимся друг другу, вот и все!

Константине прищурился.

— Ты думаешь?

— Какое это имеет значение? — Джоанна покачала головой.

— Это уж решать тебе, Джоанна, — заметил он, пожав плечами.

— Ох, да оставь же меня в покое! — попросила она устало, ей вдруг надоели его расспросы. — Иди побеседуй со своей невестой.

Константине посмотрел на нее обиженно, но послушался, а Джоанна откинулась на спинку кресла и постаралась забыть всех братьев Кастро.

Следующие два дня были приятными. Теперь, когда Мариса перестала дуться, Джоанна нашла ее прекрасной подружкой. Она плавала, как рыба, ныряла, даже каталась на водных лыжах, хотя и не могла продемонстрировать свои способности, так как Джоанна не умела водить катер на требующейся для этого скорости. Но они вместе купались и загорали, много говорили о своей жизни и своих всевозможных увлечениях. Марису интересовало все о Джимми, она без конца расспрашивала сестру, выясняя малейшие подробности о человеке, за которого та собиралась замуж. Ей интересно было знать о жизни семейных пар в Англии, так как в Греции женщинам было твердо отведено место дома, и, когда Джоанна объяснила, что она намеревалась продолжать работу после медового месяца, Мариса пришла в ужас.

— И ты не возражаешь? — спросила она удивленно.

— Конечно, нет, — улыбнулась Джоанна. — Кроме того, для женщины недостаточно одной работы по дому.

— Но ведь у вас наверняка будут дети, — стояла на своем Мариса.

— Не сразу, и не так много, как ты, возможно, воображаешь, — несколько сухо заметила Джоанна. — Британские семьи обычно бывают небольшими.

Мариса покачала головой.

— Мне бы это не понравилось, — твердо заявила она. — Я хочу всегда быть дома и заботиться о Константине, делать все для него: готовить еду, следить за одеждой. И еще хочу много детей. Константине говорит, что единственный ребенок всегда одинок, как я.

На ум Джоанне непрошенно явился Димитри. Не приходилось сомневаться, что именно таковы и его взгляды, хотя он, кажется, никогда не считал женитьбу целью в жизни.

— Скажи мне, — вдруг спросила Джоанна, — почему ты единственный ребенок? Я хочу сказать… я так поняла, что наш отец хотел иметь много детей…

— Да, верно, — кивнула, вздыхая, Мариса. — Но мама очень болела, когда я родилась, и ей запретили еще иметь детей.

— Понимаю, — Джоанна склонила голову. — Должно быть, для нее… для них обоих это было очень тяжело… смириться с этим.

Мариса пожала плечами.

— При данных обстоятельствах, может, это и неплохо, — грустно заметила она и нахмурилась. — Когда отец только заболел, он считал, что это несерьезно, понимаешь, и продолжал работать. Но через некоторое время его здоровье настолько ухудшилось, что он уже не мог больше трудиться. Мы жили в Афинах. Там очень красиво. И жизнь намного интереснее!

Голос ее звучал мечтательно, и Джоанна посочувствовала младшей сестре. В конце концов, прелести Дионисиуса необходимо с кем-то делить. Единственному ребенку, каким была Мариса, на острове вдвойне одиноко. Возможно, ее собственная жизнь в Англии не полна развлечений, но, по крайней мере, у нее есть возможность встречаться со множеством людей.