Эмма тоже обычно относилась к случайным гостям вполне доброжелательно, но Янк и его приятели сразу ей не приглянулись. Она была рада, что в этот день Том не пошел на поле и работал в амбаре. Выйдя из амбара, он добродушно улыбнулся, протянул Янку руку и сказал:

— Слезай с седла, путник, попей воды и напои коней. Колодец во дворе, на гвозде черпак для людей, на земле корыто для лошадей. Моя жена нажарила пончиков, так что, считай, тебе повезло.

— Похоже, что так, — сказал Янк, слезая с лошади.

Эмма, которая в эту минуту стояла у колодца, позвала к себе Кору Нелли — уж очень ей не понравились взгляды, которые люди Янка бросали на девочку. Когда Кора Нелли побежала к матери, один из них нагнулся и схватил ребенка за руку.

— Здравствуй, девочка, — сказал он.

Кора Нелли не испугалась. Она не знала, что такое страх, поскольку все к ней были добры, и с улыбкой посмотрела на незнакомца. Но то, что происходило во дворе, встревожило Тома.

— Эй, парень, попридержи руки! — крикнул он, бросаясь к дочери.

Не сказав ни слова, Янк вытащил револьвер и выстрелил Тому в ногу. Том упал на землю; потом поднял глаза и посмотрел на Янка — скорее с удивлением, нежели со страхом. Тогда Янк выстрелил ему в плечо. Том наконец в полной мере осознал ужас происходящего.

— Эмма! — крикнул он. — Я…

Янк не дал ему договорить. Ухмыляясь, он нажал на курок в третий раз, и револьверной пулей разнес Тому череп. Эмма слышала, как кричала Кора Нелли — возможно, впрочем, это кричала она сама; ей так и не суждено было этого узнать. Она со всех ног бросилась к девочке, чтобы вырвать ее из рук бандита и унести в дом. Если бы ей это удалось, она могла бы закрыть дверь на задвижку, вооружиться револьвером и стрелять в Янка и его людей из окна. Но Янк поймал ее за развевавшиеся по ветру волосы и намотал их на руку. Бандит, который держал Кору Нелли, соскочил с коня, одним резким движением сверху вниз разорвал на девочке платье и швырнул ее на землю.

Кора Нелли начала плакать и что-то чирикать на своем птичьем языке. Бандит, который в это минуту расстегивал штаны, повернулся к своим приятелям и сказал:

— А ведь в этой девчонке не больше разума, чем в кролике. — Потом он посмотрел на девочку и крикнул: — Затихни, куколка! Сейчас я буду изображать твоего папочку. — Желая заставить девочку замолчать, он, несильно размахнувшись, ударил ее по губам, после чего опустился на четвереньки и лег на нее сверху.

Янк завел руку Эммы за спину с такой силой, что у нее хрустнули кости.

— Посмотри на этого парня, — сказал он с усмешкой. — Он у нас любит детишек. Но мне этого не надо. Я предпочитаю взрослых баб — вроде тебя. — Эмма попыталась было ударить Янка, но он, скрутив ей за спиной руки, зажал ее лицо в ладонях и держал так, чтобы ей было видно, как один из его людей насиловал Кору Нелли. Это картина навсегда осталась в памяти Эммы и с годами нисколько не потускнела. Зерно в поле налилось и обрело золотистый оттенок. Сделанная из дерна крыша домика от избытка влаги зеленела, как лужайка, проросшие побеги устремляли к небу длинные тонкие стебли. Бурая земля во дворе после ливня превратилась в грязь; измазанное в грязи, разорванное и скомканное бледно-желтое платье Коры Нелли напоминало букет втоптанных чьей-то тяжелой ногой в землю желтых тюльпанов. На волосах и на лице Коры Нелли тоже виднелись пятна грязи. Пытаясь высвободиться из рук Янка, Эмма извернулась и заметила у него в бороде табачные крошки, а на шее — грязный, пропитанный потом красный платок.