В тот вечер дела в «Чили-Квин» шли на удивление хорошо — до такой степени, что Эдди лично пришлось ублажать трех клиентов. Когда последний гость покинул заведение, Эдди заперла парадную дверь и велела девушкам идти спать. Заглянув на кухню, она застала там все еще бодрствовавшую Уэлкам, которая драила ее жестяную ванну.

— Так как ты работала, я приготовила ванну для леди, — сказала она. — Сама-то мыться будешь?

Но Эдди слишком устала, чтобы дожидаться, пока Уэлкам заново согреет воду. Она отрицательно покачала головой и пошла в свою комнату.

— Хм. И куда это ты направляешься, хотела бы я знать? — спросила Уэлкам. — Может, ты забыла, что теперь там живет наша гостья? А ты спишь в комнате мисс Фрэнки. — Негритянка ткнула пальцем в потолок у себя над головой и расхохоталась.

Эдди повернулась и послушно направилась в сторону лестницы. Комната Фрэнки Сломанный Нос была в борделе самой маленькой, но какая, в сущности, разница, где спать, если очень хочется, подумала Эдди, сбрасывая с себя одежду и швыряя ее на пол. Подобно Эмме, она готова была дрыхнуть хоть до второго пришествия. Эдди забралась в постель, которая под ее тяжестью просела чуть ли не до пола. «Утром, — решила Эдди, — обязательно попрошу Уэлкам подтянуть ремни на кровати». Устраиваясь поудобнее, она покрутилась на набитом кукурузными листьями тиковом матрасе. Сухие кукурузные листья потрескивали и кололись, и Эдди пожалела, что под ней нет ее мягкой пуховой перины. Потом она ощутила исходивший от простыней несвежий запах, и ее чуть не стошнило. Не то чтобы от постельного белья пахло любовными соками — совсем нет, просто мисс Фрэнки была довольно нечистоплотной особой, а с тех пор, как она сбежала, ее белье в стирке так и не побывало. Вполне возможно, его вообще не стирали все то время, пока мисс Фрэнки здесь обитала. В комнате было душно. Эдди поднялась с постели и открыла окно, насколько это было возможно — то есть всего на несколько дюймов. Хозяйки публичных домов, даже таких респектабельных и процветающих, как «Чили-Квин», обыкновенно требовали, чтобы в спальнях к рамам приколачивали кусочки дерева, не позволявшие распахнуть окно во всю ширь. Это делалось для того, чтобы мужчины не лазали к девицам в окна, а девицы не шлялись ночами по улицам.

Эдди вернулась в постель и опять долго ворочалась на матрасе, поскольку сухие кукурузные стебли тыкали ее в бок и мешали уснуть. Она уже было задремала, как вдруг у нее над головой басовито зажужжал слепень. Она полоснула рукой по воздуху, прогоняя насекомое. Слепень улетел, но через минуту вернулся снова. В лунном свете, который заливал комнату, Эдди увидела, как слепень присел отдохнуть на железное изголовье кровати, и прихлопнула его ладошкой. Потом она взяла его за крылышко, вылезла из постели и выбросила в окно, на минуту задержавшись у оконной створки, чтобы понаблюдать за тем, как Уэлкам, выйдя из задней двери, шагает к своей лачуге, где она ночевала. Странная все-таки это была женщина, но Эдди слишком устала, чтобы думать еще и об Уэлкам. Посмотрев себе на руку, она увидела, что крыло убитого ею насекомого прилипло к ладони, отправилась к умывальнику, налила в тазик воды и вымыла руки. Полотенца не было, и Эдди вытерла руки о простыню.

В постели было жарко; Эдди сняла ночную рубашку, постелила ее поверх постельного белья мисс Фрэнки и легла снова.