Эдди со значением посмотрела на Неда и одними губами, беззвучно, произнесла: «Молчи».

Эмма смутилась:

— Конечно, это пансион. Ведь «Чили-Квин» берет пансионеров. Как иначе вы могли бы его назвать?

— Борделем, — с ухмылкой сказал Нед.

— Что? — Не столько испуганная, сколько озадаченная, Эмма посмотрела сначала на Эдди, потом перевела взгляд на Неда.

Эдди продолжала подавать Неду тайные знаки, но он явно не обращал на них никакого внимания.

— Вам, моя красавица, пора бы уже понять, в какого рода заведение вы попали, — сказал он Эмме, отодвигая от себя тарелку.

— Нед! — вскричала Эдди, но Нед снова ее проигнорировал. Очень может быть, ему хотелось отплатить ей за полученную ни за что ни про что шишку.

— Вы, мэм, провели сегодня ночь в самом настоящем борделе, — задушевно поведал он Эмме. — А сидящая перед вами Эдди — хозяйка всех здешних шлю… — Он сделал паузу, заметив наконец устремленный на него горящий взгляд Эдди, но тем не менее закончил фразу, несколько изменив финал: — Другими словами, она из тех женщин, которых называют «мадам».

Эмма даже бровью не повела. Правда, кровь мгновенно отхлынула от ее щек, и она так побледнела, что Эдди уже стала задаваться вопросом, не грохнется ли она сию же минуту в обморок. Без сомнения, то обстоятельство, что ее бросили на произвол судьбы на вокзале, угнетало эту женщину куда меньше, нежели мысль о позоре, которым она себя покрыла, проведя ночь под кровом публичного дома Налгитаса. Эдди укоризненно посмотрела на Неда, но тот, казалось, был вполне доволен собой. Углядев на столе каплю пролитого Уэлкам сиропа, он снял ее с клеенки пальцем, который потом не без удовольствия облизал. Эмма некоторое время гипнотизировала взглядом Неда, потом медленно повернулась к Эдди, но та отвела глаза в сторону. Тогда Эмма посмотрела на Уэлкам. Негритянка скрестила на груди руки и добродушно ухмыльнулась.

— Похоже, это известие напугало вас до полусмерти, — сказала она, подмигивая.

Эмма тяжело вздохнула.

— Да, не скрою, я в ужасе, — признала она. — Что теперь подумают обо мне люди?

— А что, интересно знать, они о вас подумают, если узнают, что вы поехали в другой город, чтобы вступить в брак с мужчиной, которого никогда не видели? — с вызовом спросила у нее Эдди.

У Эммы задрожали губы.

— Вы должны были мне сказать, какого рода у вас пансион.

— Стало быть, вы полагаете, что в поезде я должна была встать с места и заявить во всеуслышание, кто я такая и чем занимаюсь? Но это вы ко мне подсели, помните? Кроме того, я вас в «Чили-Квин» не приглашала. Вы, если разобраться, сами ко мне напросились. А я приняла вас, накормила и уложила спать. Кстати сказать, вы мылись в моей ванне. Но, конечно же, этого не заметили. Вы так себя жалели и до такой степени были заняты собой и собственными переживаниями, что даже забыли сказать мне спасибо. — В данную минуту Эдди тоже было очень себя жаль. Стянув пальцами расходившиеся у нее на груди кружева пеньюара, она наклонилась к Эмме поближе, чтобы высказать ей все, что она о ней думала.

Но Эмма заговорила раньше:

— Это правда. Я вела себя невежливо. Но я могу поблагодарить вас сейчас. Спасибо вам за все, что вы для меня сделали. Если в том, что произошло, и есть чья-то вина, то лишь моя собственная.

— Ох, — только и сказала Эдди, которую признание Эммы до некоторой степени обезоружило.

— Прошу также меня извинить, что я купалась в вашей ванне. Я об этом не знала. Но, между прочим, я с самого начала хотела заплатить вам за комнату и стол, и, поверьте, мои намерения не изменились.