Сесил сказал:

– Они постараются добраться до Марии, и первое, что мы должны сделать, это увезти ее из Тербери. Я немедленно пошлю туда людей. Мы должны со всей возможной быстротой перевезти ее в Ковентри.

Королева кивнула в знак одобрения.

Гражданская война! Ее собственный народ восстал против нее. Эта мысль привела ее в невероятно подавленное состояние, пока гнев не вытеснил эти чувства. И причиной этому Мария. Где бы она пи находилась, там всегда начинались неприятности. Королева Шотландии была ее ненавистной соперницей, которую Елизавета жаждала умертвить, но ради королевского достоинства – этого божественного права королей – не осмеливалась этого сделать.

Мятеж подавили быстро. Бедные простые люди из деревушек и деревень болтались на виселицах, чтобы все видели, что случается с теми, кто осмеливается бунтовать против королевы.

Люди говорили: «В гневе она так же страшна, как ее отец».

Шестьсот человек, последовавших за своими вождями, теперь болтались на виселицах. Север погрузился в скорбь.

Им следует преподать урок, сказала Елизавета, они должны понять, какова награда за измену трону.

Но Марию она просто держала под более строгой охраной, тогда как Норфолк жил в Тауэре.

Норфолк получил свой урок, говорила королева; хотя не была твердо уверена, что он несет ответственность за восстание. Что касается Марии, кем бы та ни была – прелюбодейкой, убийцей и вдохновительницей заговоров, она как королева не принадлежала к обычным смертным.

Министры качали головами в печали и гневе. Они уверяли Елизавету, что, оставляя жизнь Марии, она рискует своей жизнью, а также безопасностью Англии.

Елизавета понимала это, но чувствовала, что, Подняв руку па привилегии королей, она рискнула бы большим.

Мария не извлекла никаких уроков из происшедшего. Прошло совсем немного времени, и она начала снова плести заговоры. На этот раз воспользовалась услугами флорентийского банкира, по имени Ридольфи. Ридольфи жил в Лондоне, где у него было отделение банка, но свободно путешествовал по континенту, и по этой причине был избран посыльным в переписке английских католических пэров с папой и испанским послом.

Норфолк, находившийся теперь дома, в своем деревенском поместье, все еще был ограничен в свободе после своего освобождения из Тауэра. Ридольфи обратился к нему, и Норфолк, будучи слабым человеком и все еще находясь под чарами Марии, которой посылал деньги и подарки, снова очутился втянутым в опасный, коварный заговор.

На этот раз опасность была несомненной, поскольку послания приходили от самого Альбы, который обещал в случае, если Норфолк поднимет восстание, подослать ему армию, чтобы закрепить успех.

Королева, щелкнув пальцами перед клеветниками Сесила, сделала его лордом Бергли; а Бергли был не тот человек, который мог бы забыть, что Норфолк остается под подозрением, хотя и не сидит больше в тюрьме. Схватили гонца от Ридольфи, когда тот прибыл в Англию с континента, где в это время находился флорентиец. Найденное послание выглядело неопределенным и лишь указывало, что все идет хорошо, по Бергли и его шпионы почуяли след. Слуг Норфолка тщательно допросили, и обнаружилось, что готовится заговор, в котором участвуют их господин, Мария, католические пэры и – что было самым тревожным – папа, Филипп, его командующий Альба.

Шпионы Бергли не теряли времени даром. Письма, которые тайком передавались Марии, перехватывали, так что заговор раскрыли еще до того, как он полностью созрел.