– Порезать, мэм?

И, не дожидаясь ответа, принялась отхватывать здоровенные куски от окорока, который лежал в окружении опять же подгоревшего батата и бог знает из чего сделанного гарнира.

– Вообще-то, Мария, мясо нарезает хозяин дома, но раз уж вы начали... – недовольным тоном заметила Лорели.

Мария уже успела разложить по тарелкам толстые, покрытые жесткой подгоревшей коркой ломти ветчины, всякий раз подкладывая по ложке обуглившегося батата. Обслужив всех, она небрежно поклонилась и быстро вышла из столовой.

В комнате повисла долгая тишина. Ее нарушила Лорели, заметив:

– Прошу извинить нашу служанку. Она не должна была нарезать ветчину.

Ти Эл поднялся со своего места так резко, что стул, на котором он сидел, с грохотом пистолетного выстрела опрокинулся на пол.

– Сеньора! – обратился он к Лорели. – Все это следует расценивать как шутку?

– Шутку? – непонимающе посмотрела на него Лорели. В голосе ее прозвучала явная растерянность.

– Вот именно, сеньора, вот именно – шутку! Вы что, и в самом деле полагаете, что мы будем есть вот это?

Лорели встала, аккуратно отодвинув свой стул, и нахмурившись, с возмущением воскликнула:

– Сэр, вы брезгуете едой, которую специально готовили для вашей семьи?

Спенс, а следом Анастасия и Хок тоже поднялись со своих мест.

Не замедлили встать и молодые Латимеры.

Теперь стояли все, переглядываясь через стол. Ти Эл Латимер быстро оглядел присутствующих, и лицо его отразило растерянность. Все это приготовили нарочно? Или Мария – никудышная кухарка, и Лорели, как хозяйка дома, изо всех сил ее защищает? Или это все-таки особо изощренная шутка? Он откашлялся и взглядом попросил у Исабель поддержки.

– Извините его, сеньора, – обратилась Исабель к Лорели. – Он не привык к... к тому, что обычно едят на Юге. Очень непривычный вкус, я считаю.

– В таком случае, – сказала немного смягчившаяся Лорели, – почему бы нам всем не пройти в гостиную? Я попрошу Марию принести кофе.

Гости заметно вздрогнули при слове «кофе», но в силу светской вежливости заторопились к выходу из столовой.

Когда все вернулись в гостиную и расселись по своим местам, Хок снова зажег камин, а через несколько минут Мария принесла кофе. К облегчению Латимеров, кофе оказался отлично сваренным. Тем не менее пили они его настороженно, маленькими глотками.

Люк сидел на стуле, аккуратно держа блюдце с чашкой у себя на коленях. Кэт сидела рядом с Хоком, но тот не обращал на нее никакого внимания. Исабель пыталась осмыслить произошедшее, но это у нее не очень-то получалось. А Спенс вернулся в свое любимое кресло-качалку и, так же как Хок. имел самый что ни на есть беспечный вид.

Вдруг, словно по какому-то неведомому сигналу, Лорели нарушила тишину:

– Мистер Латимер, мы тут разговаривали о том о сем, и Исабель упомянула какую-то семью, у которой было ранчо неподалеку отсюда.

Ти Эл, на мгновение прикрыв глаза, небрежно ответил:

– Да, припоминаю. Но это было много лет назад.

– Исабель и Кэт все старались вспомнить, как их звали, но не смогли. А вы не помните?

Латимер быстро оглядел гостиную, на секунду чуть задержал взгляд на Хоке, потом снова посмотрел на Лорели и спокойно ответил:

– Если не ошибаюсь, их звали Хокинсы.

– Хокинсы. Ну надо же! – воскликнула Лорели. – У нас есть работник с точно такой фамилией.

Латимер чуть не выронил чашку, но все-таки сумел совладать с собой и со стуком поставил ее на блюдце.

– Знаете, сколько бывает однофамильцев, – равнодушным тоном ответил он.