И отправилась она дальше, вели ее силы туда, где зверь затаился, только Лан прятаться не думал даже, он уж готов был встретить смерть, покуда потерял надежду на то, что Боги дадут им спокойной жизни.

Пока шла краса, то и дело останавливалась, осматривалась, больно знакомыми места ей казались, а как вышла на елань, которую окружали леса дремучие, встала как вкопанная. В центре чудище сидело, голову повесило, глаза закрыло и будто не дышало вовсе.

Сейчас же она достала стрелу, да в лук вложила, после натянула тетиву и крикнула зверю:

- Подымись и прими смерть как должно! Не позорь создателя своего!

Лан, услыхав ее голос, открыл глаза, посмотрел на сердешную:

- Пришла, значит… Ну что ж, не судьба нам видно хаживать вместе.

Его голос заставил Весну осечься, опустила она лук и как-то по-особенному поглядела на ворога:

- Отчего так знаком ты мне?  Говаривал Велес, что любовь между нами была.

- Была и есть. Я по-прежнему люблю тебя, посему противиться не стану.

- Коль так, то позволь в очи твои заглянуть.

Спустя мгновение чудище возле нее оказалось, дева аж попятилась, но оружия не подняла.

- Позволь на прощанье коснуться тебя, - осторожно взял ее Лан за руку.

Как ощутила краса тепло зверя, так внутри у нее все сжалось, сердце заболело, в висках застучало, но память предательница…

- Как же случилось, что я должна погубить тебя? – без прежней прыти произнесла девица. – Рука так и просится выпустить стрелу, а сердце противится.

- Свели нас Боги ради забавы, да просчитались. Полюбили мы друг друга, ты спасеньем моим стала, людей из-за меня предала.

У Весны аж руки задрожали от обиды, что не может исполнить наказ Перуна, слезы на глазах навернулись.

- Не могу убить тебя, не знаю отчего, но не могу.

А Лан в ответ склонился к ней и поцеловал в алые уста. Так и выпал лук волшебный со стрелой из рук. И уж было пропали оба, как неожиданно разгневанный голос раздался с другого конца поляны:

- Дрянь блудливая! – прокричал рассвирепевший Отай. – Чертовка!

- Ты еще кто? – обернулась к нему дева.

- Это я-то кто?! – пуще прежнего разошелся муж. – Вон оно как! Блудишь так, что голову потеряла, мужа не узнаешь!

- Уходи, человек! Да подальше, а не то хуже будет! – сурово ответила краса.

Тут Отай смекнул, видать одурманило чудище жену его, подчинило себе.

- А ну, рыло мохнатое! – крикнул парень Лану. – Весну не видать тебе боле! Выходи! Биться будем!

В ответ Лан глянул на него, как на блаженного. Не до сражений ему было.

- Иди подобру-поздорову, - все же молвил зверь. – Не твоя то война. И биться с тобою я не буду.

И Весна туда же:

- Говорено тебе, уходи, коль за шкуру свою печешься! Мне ли было в женах у тебя хаживать? Кто ты есть?

Стали ее слова каплей последней, кивнул Отай мужикам, чтобы шли те с топорами да дубинами на Лана, а сам направился к нерадивой жене, дабы проучить бесстыжую. Токмо не рассчитали силенки-то деревенские. Замахнулся один на зверя, так не успел опомниться, как улетел прочь да ахнулся об камень. Второй попытался броситься со спины, но пролетел мимо, еще и пинка вдогонку словил. Весна, глядя на эту кутерьму, даже рассмеялась. Уж больно по душе ей пришлась прыть людская. Еще один решился Весну схватить и тут же получил под дых  от Лана.

Но скоро надоело девице смотреть на тщетные старания мужиков, обернулась она к ним да махнула рукой, и в сей же миг невидимой волной сбило  с ног всех до одного, и ветер-то поднялся сильный, и загудел лес, и бросились тогда друзья Отаевские наутек, токмо сам Отай остался. Схоронился за широкой сосной, покуда не стихло буйство природы.

- Сердце подсказывает, не враг ты мне, - с лукавой усмешкой произнесла Весна, когда посмотрела на Лана.