А по утрам приходил Отай, сидел подле жены, за руку держал, пальцы целовал, да шепотом прощенья просил.

Никто не знал, кроме Богов, что с девицей произошло, отчего впала она в забвение.

Перун тоже наведывался к детищу своему, токмо являлся он духом бестелесным, посему оставался для всех невидимым. Стоял в изголовье, глядел на деву пристально, порою что-то нашептывал.

Весна же, как и сказывал Велес, вроде и почивала, а вроде и нет. Ее душа то поднималась до самых небес, то камнем падала вниз во владения самого Велеса.

В темной чаще за день до того, как Лану забрать любимую, встретились два старинных ворога – Перун и Велес.

- Полно тебе, - молвил Велес. – Отпусти девицу, пущай сыщет свое счастье, да живет мирной жизнью.

- Ты мне зубы не заговаривай. Рождена она для дел великих, с выродками царствия твоего бороться, нести людям светлую веру, а не хаживать с демоном по лесу.

- Тут вот какая закавыка, - прищурился Велес и воззрился на Перуна. -   Много ты толкуешь о делах благородных, о счастии людском, за жизнь ратуешь, а после ходишь, да преграды чинишь. На кой про дитя своё наплел лишнего? Не пахнут твои пакости благородством-то.

- Ты на себя погляди, - сложил Бог руки на груди, нос задрал.

- А я-то что… Мне по происхождению положено смуту в сердца людские вносить, дабы жизнь медом не казалась, - захохотал  он так громко, что вся живность попряталась по норам да дуплам.

- Ты на кой меня позвал? У нас спор был? Был. Али пораженье признать желаешь? Не хватает силенок биться с владыкой небесным?

- Ох и самолюб ты, Перун. За мной не пораженье, победа за мной. Дева твоя демона не тронет. Хоть кем будет. Обратишь медведицей, натравишь на Лана, а она подойдет к нему, да приластится.

- Покуда вольна она поступать по-своему. А ежели воли лишить, силы высшие пробудить, родится тогда новая звездочка, не дева то будет, а воин.

- На то право имеешь, - вздохнул Велес. – Токмо не забывай, дева людьми взращена, ее разум сердцу подвластен.

- Это мы еще поглядим.

И хотел Перун уйти, но Велес остановил его:

- А ежели не выйдет?

- У меня камней за пазухой много для тебя припасено.

Так и распрощались…

Весна тем временем почивала, уже и бредить перестала, жар потихоньку на убыль пошел. Искра с Благомиром уж очень радовались, со дня на день ждали, что раскроет глаза голубушка.

И темной ночью, когда вся деревня давно стихла, пришел к избе охотника Лан. Пора было сердешную забирать. Хотел уже зверь войти в избу, как услышал голос:

- А ну стой, супостат! – то Благомир был, он частенько засиживался в сарае до глубокой ночи. – Кто таков? На кой явился?

А когда Лан повернулся, Благомир тут же кол схватил, вперед выставил:

- Узнал я тебя, духа лесного. Как сейчас помню когти острые у себя на боках. Чего тебе надобно?

- За Весной я пришел, - спокойно ответил Лан, из устрашения токмо глаза его горели как угли, раскаленные средь прочей черни.

- Знаю я, поведала она мне историю вашу. Да только хворает, какой день в себя не приходит. Нельзя трогать ее.

- Я помочь хочу. И  держать меня не пытайся.

- Куда ты ее потащишь? В чащу лесную? На верную погибель.

- Многого ты не знаешь, охотник, - молвил Лан и подошел к нему.

Встретился тогда Благомир глазами с чудищем.

- Так поведай.

- Нет времени, ежели не снесу  ее в чащу, на медвежью землю – беда может случиться.

- Поклянись душой своей проклятой, что не дашь ее в обиду, что беречь будешь – произнес Благомир, а взгляд наполнился большой печалью.