- Лана, говоришь? – усмехнулся в усы отец. – Хорош Лан, чуть батьку твоего не задрал.

- Он добрый…

-  Ты вот что, лучше за себя подумай. Отай предательства так просто не оставит, доложится отцу, как пить дать. А Судимир разнесет молву на всю деревню. Народ у нас боязливый, духов лесных люди с колыбели приучены бояться. Погонят они тебя прочь, а что еще хуже, наказать захотят. Посему надобно тебе бежать. Нас с матерью Старейшина слушать не станет, мы ему не указ, да еще и сына евонного, выходит, изобидели.

- Я бы и рада, да только Судимир с меня слово взял, что буду хорошей женой Отаю, а ежели опозорю семью его, погонит он не только меня, но и вас.

- Ах, вон оно как… Хитер старый пень, - призадумался Благомир.

- Выходит, я не Отая предала, а вас с матушкой. И прощенья мне нет и не будет, - снова зарыдала дева.

- А ну как! – дернул ее за рукав отец. – Разревелась аки белуга. Я тебя как воспитывал? Ты дочь охотника! Собери-ка волю в кулак, заодно и сопли подбери. Мы с матерью жизнь прожили, тебя вырастили, нам теперича бояться нечего. Да и акромя меня добрых охотников в деревне-то и нет, Светех уже совсем худой.

Скоро к ним Искра пожаловала, прокралась мышью, лучинку на стол поставила и зашептала, а скорее, зашипела:

- Долго мне еще Отая унимать, так и рвется тебе космы-то повыдергивать, да выпороть – недовольно уставилась мать на Весну. – Чего натворила? Рассказуй!

- Оставь ее, - поднялся Благомир. – Не любит она Отая, сердце по другому болеет.

- По ком еще? – совсем растерялась Искра.

- Опосля  расскажу, сейчас надобно девку нашу спасать.

- И чего ж ты мне предлагаешь? Пойти кочергой его огреть, да в погреб спрятать?

- Уговори молчать до утра, пущай домой возвращается. Не мне тебя бабским хитростям учить.

- Ух, ироды, - пригрозила она кулаком обоим и пошла обратно к Отаю.

Часть 21

Искра тихонько подошла к Отаю, а тот так и сидел со стеклянным взглядом, вокруг себя никого не замечал. Она села подле него:

- Ну-ка, поведай мне, чего между вами приключилось?

- Неча тут рассказывать, - обессилено произнес Отай. – Предала, стерва. Весь мой род в грязи вымазала.

- Ты словами-то громкими не кидайся. Для началу разобраться надобно, что к чему. Вот ответь, ты своими глазами видел, как Весна с другим была?

- Нет, - вдруг ожил парень и посмотрел на Искру горящими глазами.

- Выходит, наплели. Кто?

- Да, был тут один. Охотник, пришлый.

- Так, может, обознался он. Получается, ты пустым словам доверился?

- Какая уже разница, она мне в лицо сказала, что не любит, что предала.

- А то ты Весну не знаешь? Она ж гордячка, каких еще поискать, ты ее обидел, вот и получил в обратную. Не думал о том?

- Уж больно все одно к одному, - насупился Отай. – От себя с самого первого дня гонит, глядит с отвращеньем. А я все вижу, только дураком был, верил ей.

- Ты и сейчас дурак дураком, - махнула на него рукой теща. – Услыхал чьи-то сплетни, да пошел горланить на всю деревню. Вот ежели бы собственными очами узрел измену, али тот охотник на Весну бы пальцем указал, тогда да, а так… А может ты разлюбил дочку нашу? – притворно нахмурилась Искра. - Да решил из избы выгнать? Посему и оклеветал?

На сии слова Отай аж подпрыгнул:

- Чтоб на месте мне провалиться, коль оно так. Я люблю ее, токмо и себя уважаю.

- Раз любишь, тогда умишко-то напряги.

- Видать и правда, я лишнего хватил, но всякому терпению бывает конец. Довела, чертовка.

- Тут согласна с тобой, посему помогу. Оставь ее сегодня у нас, а мы уж ей втолкуем, что к чему, напомним о кротости да вежливости.

- Нет, со мной домой воротится, – встал в позу Отай и замотал головой.