- Поди притомился? На вот, водицы испей, - Отай протянул чарку с водой охотнику.

- Благодарствую! Как тебя звать-то?

- Отаем.

- А я Горан, - как испил охотник, так вернул Отаю чарку. – А много ль у вас охотников в деревне?

- Есть пара-тройка… Один, правда, старый совсем.

- Слыхивал, что у вас среди охотников даже девица имеется, - засмеялся Горан.

- Имеется, - без особой радости ответил Отай. – Даже больше, жена она мне.

- Твоя жена? – удивился охотник.

- А то чья же! Моя! А на кой интересуешься?

- Из любопытства. Видал я в лесу деву охотницу, токмо не одна она была. Вот и подумал, никак с мужем по лесу бродит.

Сию же секунду глаза Отая вспыхнули, лицо пятнами пошло:

- Попутал ты видать что-то, охотник, - сквозь зубы процедил Отай.

- Я, парень, говорю как есть. А уж кто кому кем приходится – не моё то дело.

- Коль начал, так продолжай. С кем видел охотницу?

- А мне почём знать? Мужик с ней был здоровенный, выше моего будет. Похож на охотника. А она рядом с ним аки пичужка. Эх, красивая девка… У ней еще лук был со стрелами. Я ж хотел поначалу у них дорогу поспрошать, но они уж больно миловались, посему решил не мешать делам сердешным.

И пока говорил самозванец, все на Отая глядел, а тот свирепел на глазах, глядишь, еще чуть-чуть и пар из ушей повалил бы, но Отай справился с порывом:

- Благодарствую, Горан! - ответил он на выдохе. – Видать и правда, не моя то жена была. Моя не лучница, она все силки ставит. Как ни обучал стрельбе, ничего не вышло, - решил Отай соврать, покуда такого позора он вынесть не мог.

- Ну, не твоя, значится, не твоя. Ладно, пойду я, - протянул руку охотник на прощание. – Путь до родных земель неблизкий, жена дома с детями дожидаются, небось испереживались все.

- Доброго пути, Горан! - Отай пожал ему руку, но сил в его рукопожатии совсем не было, подкосили слова Перуна парня, ой как подкосили.

Возвращался Отай домой на ватных ногах, ничего и никого вокруг не замечал. Мать-то его кликала, чтобы помог из сарая муки принесть, отец звал телегу поглядеть, но все мимо ушей Отая прошло. Вошел он в избу, прошел в светелку, сел на их с Весной кровать, и обхватил голову руками так, что аж покраснели те. И не хотел он верить словам пришлого охотника, но слова Горана никак не шли из головы.

Вот почему не допускала она его к себе, вот почему гнала! Стерва окаянная! Изменщица!

- Ну, ничего, ты токмо появись в избе, - зашептал Отай. – За все ответишь! Проведу по деревне в чем мать родила, змея подколодная. Розгами выпорю прилюдно! Будешь еще у меня в ногах валяться, молить о прощении, но глух и слеп останусь к мольбам твоим, волочайка[4] проклятая.

Весна воротилась к вечеру. Ох уж и намиловалась она с любимым, о невзгодах да печалях даже думать забыла. Всеми мыслями по-прежнему с Ланом была, ведь условились они пойти вдвоем к Велесу, обратиться к нему с просьбой, все ж Бог он могущественный, мудрый, может и внял бы речам влюбленных, подсобил чем.

Вошла краса в избу, хотела, было водицы испить, но ее у дверей свекровушка встретила:

- Иди, вона, в сарай. Там тебя Отай дожидается, - а потом скривилась и добавила. – Носится все с тобой как курица с яйцом, нежничает, была бы моя воля, ты давно бы уже ходила по струнке смирно.

Но Весна на ее слова токмо ухмыльнулась, чем рассердила свекровь еще сильней, та в запале кинула чарку в кадку с водой, что аж вода по полу расплескалась, да ушла восвояси.

- Бесись-бесись, змея подколодная, - прошептала девица. – Недолго вам осталось держать меня в заточенье.

И с улыбкой на лице отправилась краса на встречу с разнелюбым мужем. Думала дева, небось опять с нежностями приставать будет.

Однако, когда Весна заглянула в сарай, Отая там не было.