- Но как же я мать с отцом предам? Их прочь из деревни погонят, позорить будут.

- Боги на то и создали род людской, чтобы существовал он вопреки всем преградам, чтоб волю свою в кузне горестей и боли ковал. И ты для своих родичей очередное испытанье, коль выдержат они его, то заслужат уваженья пред духами, в мир иной пойдут с почестями.

Когда Леший докурил, то встал с коряги, отряхнул штаны с рубахой, и собрался было покинуть Весну, но остановился и добавил на прощанье:

- А лучше, правду матери с отцом поведай. Они достаточно прожили на белом свете, мудростью обзавестись успели, глядишь, и подсобят советом.

Слова старичка приободрили деву. А вдруг Леший прав и надобно-то всего-навсего правду родимым поведать? Не вороги же они дитю своему? Поймут, пожалеют… Но, вдруг не поймут? Осудят? А хуже-то всего не это, а наказ Старейшины выгнать их из родного дома, тогда что будет? И снова заболела голова у красы, не могла она проявить характера и выбор сделать, никак не могла.

И только Весна хотела дальше в путь отправиться, как возник пред ней запыхавшийся Лан. Тогда слезы заблестели в очах девицы, кинулась она в объятья к любимому, прижалась к его груди, а Лан обхватил ее в ответ и замерли оба. Так и стояли они неведомо сколько времени. Надышаться друг другом не могли, все ж почти год не виделись.

- Знаешь, вот прижалась к тебе, - прошептала Весна, - и все страхи отступили. Так бы и стояла, не отпускала…

- Будто и не было расставанья, будто не отпускал тебя, - произнес в ответ Лан.

Ушли двое подальше в лес, чтоб авось не увидал кто. Пока бродили по чаще, все за руки держались, целовались, а промежду прочим беседы вели.

- Не могу я без тебя, никак не могу. Нам суждено было повстречаться, токмо Боги ошиблись, не воевать нам наказано, а любить друг друга, – говорила дева.

- Теперь надобно сию мысль как-то до них донести. Велес-то за нас будет, а вот Перун… С Богами не повоюешь, пред ними мы аки котята слепые, ежели захотят растоптать - растопчут и не поморщатся.

- Знаю… Оттого-то и печально.

- Но без тебя я боле служить Велесу не стану.

Тут до ушей обоих донеслись чарующие звуки, то были русалочьи песни. И доносились они с берега озера, что скрылось в дебрях лесной чащи. Лан с Весной подошли поближе, а потом и вовсе вышли к воде. Русалки их сразу заметили, но прятаться не стали, все ж то не злыдни какие пожаловали, а парочка влюбленная, да еще и особенная, посему продолжили девы свое волшебное пение. Затянули грустную старинную песню о любви о разлуке, будто почувствовали настроенье гостей непрошенных.

И покамест Весна с Ланом чувствами наслаждались, Перун решил не медлить с расправой. Придумал он, как наказать дитя свое нерадивое. Обратился громовержец охотником, да отправился в деревню, задумал повстречаться с Отаем. Искать того долго не пришлось, у колодца встретились, Отай стоял с ребятней местной, помогал им воду таскать.

- Здравица желаю! – громко произнес Перун.

Охотником он смотрелся бравым: сажень в плечах, росту богатырского, борода лощеная, взгляд суровый, но не лишенный доброты, одежа расшитая древними символами, медвежья шкура на плечах, значится, поборол могучего зверя, посему достоин уваженья. Отай склонил голову пред ним:

- И тебе доброго здравия, охотник! Издалека пожаловал?

- Издалека. Пошел на оленя, да заплутал малость. С самого утра брожу по здешним лесам, а потом божьей волей повстречал местных, они путь к деревне и указали.

- Поди притомился? На вот, водицы испей, - Отай протянул чарку с водой охотнику.