Только вот Отай не остался лежать в сарае, очухался быстро, да пустился вдогонку за женой-изменщицей. Нагнал почти у дверей избы Благомира. Схватил беглянку за руку, да оттащил в сторону:

- Вот значит, как ты со мной, – стиснув зубы, произнес рассвирепевший Отай. -  Не видеть тебе больше света белого, блудливая стерва. Правду говорят, из чащи людьми не возвращаются, не человек ты ужо, а бесовка, Велесова подстилка.

Весна в этот момент ощутила что-то доселе неизведанное - ветер стих вокруг, ночные созданья смолкли. Но не до того ей было, посему вцепилась краса ногтями в плечи Отаю, принялась выбиваться, а когда отпустил он ее, не стерпев боли, отскочила она в сторону, окрысилась на мужа:

- Да! – крикнула она так громко, что из дверей тотчас Благомир вышел, а за ним следом и Искра. – Не человек я вовсе! И верной тебе не была и не буду!

- Доченька! – ахнула Искра. – Что ж ты говоришь такое! Не слушай ее! - кинулась она к Отаю. – Бредит девка!

- Не деву вы вырастили, а волочайку треклятую! – проорал Отай, но взгляд его болью наполнился, да такой, что аж слезы показались на глазах. – Она опозорила меня! Перед всей деревней сохатым выставила.

Лишь Благомир проявил характер и сдержанность. Взял он непутевую дочь под руку, да отвел в избу, а Отаю повелел в сенцах дожидаться.

- Идем, - толкала Искра зятя в спину, - идем. Негоже сор из избы выносить. Коль говоришь правду, будем семейный совет держать. Идем.

Затолкала она его в сенцы, усадила на лавку, водицы студеной подала.

- Пущу по деревне змею подколодную, - шептал Отай, а самого трясло, будто лихорадку словил. – Выпорю!

А Искра токмо головой качала, да по спине зятя гладила. Недаром сердце ее беду чувствовало.

Благомир тем временем завел чуть живую Весну в горницу, указал на сундук. Краса послушно села и голову склонила. Какое-то время отец молчал, думу думал да в окошко глядел, а после повернулся:

- Рассказывай, что на медвежьей земле приключилось?

Весна тогда глянула на отца с опаской, руки сжала.

- Не трясись, поздно бояться-то, – спокойно, но строго произнес Благомир. – Я своими глазами видел чудище, телом его когти ощутил. Там места околдованные, посему не таись боле, говори как на духу.

- Повстречала я ворога твоего, - потупив взгляд, заговорила дева. – Да убить не смогла, а он меня в пленницы забрал.

Услышав слова дочери, охотник аж глаза закрыл.

- Но скоро поняла я, - продолжила Весна, - зверь он токмо с виду, а внутри человек. Одиночество и печальная судьба сделали его диким. Прониклась я к нему.

- Прониклась? – удивился отец.

- Полюбила, - еще тише ответила краса.

- А вернулась на кой? Раз любовь у тебя случилась с чудищем лесным, так и оставалась бы с ним, - неожиданно смягчился Благомир. – Я поболе твоего по лесам походил, многое видел, многое слышал. Чащей духи правят, они мудрее любого из нас. И уж коль тебя избрал сам хранитель лесной, так стала бы ему верной спутницей.

Весна никак не ожидала услышать от отца подобных речей. Эх, если бы раньше она поведала ему всю правду.

- Случился у нас разлад. По дурости.

- Значит, прав Отай. Ты честь свою хранителю отдала?

На сей вопрос девица лишь кивнула.

- Весна, Весна…

- Прости, отец… Непутевая из меня вышла дочь, – и Весна закрыла лицо руками, а после разрыдалась.

- Ну, полно тебе, - сейчас же подошел к ней Благомир, присел рядом. – Не твоя в том вина, голубушка. Ежели б не дернул меня бес сунуться на медвежью землю, ничего бы не было.

- Все уж давно предрешено. Мне Богами была уготована судьба повстречать Лана.