|
Двурогое существо стояло молча, со спокойным видом. Его рога были затуплены: они бы-ли отпилены накоротко, а их режущие кромки стесаны напильником. На шее у него был кожа-ный ошейник и ремень, полуприкрытый белым волосом – знак покорности власти человека. И все же он представлял опасность для жителей Панновала. Многие офицеры появлялись на людях в сопровождении послушного фагора. Те отличались способностью прекрасно видеть в темноте. Простой народ боялся этих животных с шаркающей походкой, которые говорили на упрощенном олонецком языке из восьмисот пятидесяти слов. Как можно, думал Юлий, общаться с такими зверями, зверями, которых люди снежных просторов ненавидели со дня своего рождения. И которые увели в неволю его отца. Разговор с капитаном не обещал ничего хорошего, но это были только цветочки. Юлий не имел даже права жить, если не подчинится правилам, число которых казалось бесконечным. Но Киале постарался внушить ему, что ему ничего не остается, как подчиниться. Чтобы стать граж-данином Панновала, нужно было научиться думать и чувствовать как панновалец. Ему было дано указание приходить к священнику, который жил неподалеку от его комна-ты. Последовали многочисленные многочасовые беседы, в ходе которых священник вдалбливал ему тематическую историю Панновала, возникшего из тени великого Акха на вечных снежных просторах, и в течение которых он был вынужден заучивать наизусть многие отрывки из свя-щенного писания. Ему также приходилось делать то, о чем просил его священник Сатаал, вклю-чая и беготню по разным поручениям. Сатаал был ленив от природы. Для Юлия был маленьким утешением тот факт, что все дети Панновала, без исключения, проходили этот курс обучения. Сатаал был человеком крепкого сложения, с бледным лицом, с небольшими ушами, но тя-желый на руку. В случае, когда ученик нуждался в хорошем внушении, Сатаал забывал даже свою лень. Голова его была обрита, посеребренная борода заплетена в косички, как это делали многие священники его ордена. На нем была надета черно-белая сутана, свисающая до колен. Лицо его было изрыто оспой. Юлий не сразу понял, что несмотря на седые волосы, Сатаал не достиг еще и среднего возраста. Ему даже не сравнялось двадцать лет. Тем не менее, ходил он согбенной походкой, свидетельствующей о солидном возрасте и большой набожности. Когда Сатаал обращался к Юлию, голос его всегда звучал доброжелательно, но как бы из-далека, тем самым подчеркивая пропасть между ними. Юлия успокаивало отношение к нему этого человека, которое, казалось, говорило: «Это твоя работа, но также и моя. И я не стану ус-ложнять жизнь и тебе и себе, докапываясь до твоих подлинных чувств». Поэтому Юлий помал-кивал, прилежно зубря напыщенные вирши. – Но что же это означает? – как-то спросил Юлий, не поняв какого-то места в священном писании. Сатаал медленно поднялся, заслонив плечами свет, падавший ему на затылок, нагнулся к Юлию и сказал нравоучительно: – Сперва выучи, а потом пытайся понять. После того как ты выучишь, мне легче будет рас-толковать тебе то, что ты выучил. Ты должен учить сердцем, а не головой. Акха никогда не тре-бовал понимания от своего народа. Только послушание. – Ты сказал, что Акхе нет никакого дела до Панновала. – Главное – что Панновалу есть дело до Акхи. Ну, давай еще раз: Кто жаждет лучей Фреира, Тот попадет к нему на крючок: И потом уже будет поздно, Он сожжет слабую плоть. – Но что все это значит? Как я могу учить то, что не понимаю? – спросил Юлий. – Повторяй за мной, сын мой, – сурово сказал Сатаал. |
