|
– Повторяй за мной, сын мой, – сурово сказал Сатаал. – Кто жаждет… Юлий чувствовал себя придавленным этим темным городом. Его густые тени обступали со всех сторон, стискивая душу. Во сне он часто видел мать, и кровь струилась у нее изо рта. Вздрагивая, он просыпался и лежал в постели, устремив взгляд в потолок. Временами, когда воздух был относительно чист, он мог увидеть прилепившихся к потолку летучих мышей и свисающие сталактиты. И тогда им овладевало страстное желание вырваться из этой ловушки, в которую он сам себя загнал. Но идти было некуда. Однажды, охваченный среди ночи отчаянием, он пополз за утешением в дом Киале. Тот рассердился, когда Юлий нарушил его сон, но Туска нежно заговорила с ним, как с сыном, по-глаживая ему руку. Затем она тихо заплакала и сказала, что у нее тоже был сын, примерно одного возраста с Юлием, по имени Усилк. Он был хорошим парнем, но милиция его забрала за преступление, которого – это она знала точно – Усилк никогда не совершал. Каждую ночь она думала о нем. Его бросили в одно из самых страшных мест в Святилище – под надзор фагоров, и она уже не надеялась увидеть его вновь. – Милиция и священники очень несправедливы, – говорила она, вздыхая. Юлий согласился с нею: – Мой народ иногда живет впроголодь, но все мы равны и стойко переносим все тяготы жизни. Помолчав, Туска сказала: – В Панновале есть люди, которые не изучают писание, а мечтают о свержении правите-лей. Но без правителей Акха уничтожит нас. Юлий пристально вглядывался в ее лицо. – Ты думаешь, что Усилка забрали потому, что он хотел свергнуть нынешнюю власть? Едва слышным голосом она прошептала, крепко держа его за руку. – Ты не должен задавать таких вопросов, а то попадешь в беду. В Усилке всегда жил бун-тарь, может он связался с дурными людьми… – Ну, хватит болтать, – крикнул Киале. – Женщина, быстро в постель. А ты иди к себе, Юлий. Обо всем этом Юлий думал во время своих занятий с Сатаалом. Внешне он держался с подчеркнутым почтением. – Ты совсем не дурак, хотя и дикарь, – сказал Сатаал. – Но мы это быстро исправим. Скоро ты перейдешь на другую стадию обучения. Ибо Акха является богом земли и подземелья. И ты поймешь, как живет земля и мы все в ее венах. Эти вены называются октавы земли, и ни один человек не будет ни здоров, ни счастлив, если он не живет в своей собственной земной октаве. Шаг за шагом к тебе придет откровение. Не исключено, если ты будешь прилежно учиться, то тоже сможешь стать священником и служить богу Акха. Юлий помалкивал. Он не хотел, чтобы Акха оказывал ему особое внимание. Вся жизнь в Панновале была для него откровением. Мирные дни шли своей чередой. Юлию все больше нравилось невозмутимое спокойствие и терпение Сатаала. Обучение уже не вызывало в нем неприязнь. Даже покинув священника, он продолжал думать о его учении. Все было необычно и отличалось волнующей новизной. Сатаал сказал ему, что некоторые священники, которые постились, могли общаться с мертвыми и даже историческими лицами. Юлий никогда не слышал ничего подобного, но он почему-то не решал-ся назвать все это чепухой. Он стал бродить один по окраинам города и вскоре густые тени стали для него привычны-ми. Он прислушивался к людям, которые часто говорили о религии, внимал на углах речам ска-зителей, которые часто привносили в свои рассказы элементы религии. Религия была романтическим порождением тьмы, так же как страх был тем чувством, ко-торое преследовало всех, живущих на Перевале, где часто слышался гром барабанов и звон буб-нов, отгоняющих злых духов. |
