– Это Стёпка Филинов, мы с ним не дружим, он из другого класса…

– Что значит, не дружим? – Таня продолжала пребывать в шоковом состоянии. – И поэтому надо бить рюкзаком по голове?

– Я ему тоже дал! – с гордостью проговорил ребёнок и показал ей кулак. – У него теперь вот такой фингал будет!

– О Господи, – пробормотала Таня, а потом опомнилась и протянула ему руку. – Вставай, простудишься же! Тебя точно не тошнит?

– Нет… кровь течёт.

Самойлова судорожно искала в сумочке чистый носовой платок, но нашла только салфетки, но решила, что сейчас и они сгодятся. Открыла упаковку, достала сразу три и приложила к брови мальчика. Он тоненько вскрикнул, а Таня покачала головой.

– Тебе надо в больницу.

– Не надо, – перепугался он, но она решила настоять на своём.

– Надо. И чего ты испугался? Драться не боялся, а больницы боишься? Да и бровь зашивать придётся, ты посмотри, как кровь идёт!

Он заметно побледнел, и Татьяна взяла его за руку. Потом обернулась на солидное здание школы.

– Ты здесь учишься?

Ребёнок уныло кивнул, а она расстроено покачала головой.

– Частная школа… Куда охрана смотрит?

– А дядя Веня чай пьёт, в учительской.

– Понятно, – прошептала Татьяна. – Безобразие сплошное. Ладно, пойдём, я отведу тебя в класс, а учительница вызовет тебе врача.

Мальчик вдруг выскользнул у неё из рук и отскочил на пару шагов.

– Мне в школу нельзя, – шёпотом сообщил он, таинственно сверкая глазами.

– Почему?

Он замялся с ответом, но потом сказал:

– Я с урока сбежал… Мне обратно нельзя, а то Мадама папе нажалуется, а так она думает, что я заболел.

– Кто? Какая Мадама? – совершенно растерялась Татьяна от таких откровений.

– Училка наша, по английскому. Я его ненавижу!

– Кого? – не поняла она.

– Английский! А папа говорит, что я должен его хорошо знать, а у меня не получается! Я не виноват!

Он тараторил с такой частотой, что у Самойловой у самой голова закружилась. Она взмахнула рукой, заставляя его замолчать.

– Тебе в больницу надо!

– Нет!..

– Не спорь, я лучше знаю. – Взяла его за плечо и снова стала рассматривать бровь. Кровь уже почти не сочилась, но выглядеть рана стала только хуже. Таня призадумалась, пытаясь решить, что делать. – Надо позвонить твоим родителям, чтобы они тебя забрали.

– А у папы телефон выключен, – порадовал её ребёнок. – У него важная встреча.

– Тогда маме.

– А мамы у меня нет.

Таня неловко замерла, нервно сглотнула и кашлянула.

– Прости.

Но мальчишка улыбнулся.

– А мне и с папой хорошо!

Она кивнула.

– Конечно, – а потом опять задумалась. – Что же нам с тобой делать то? – и мысленно махнула рукой. – Ладно, мы сейчас пойдём в травмапункт, тут недалеко, и оттуда уже будем пытаться дозвониться до твоего папы. Хорошо?

Он такому предложению явно не обрадовался, но Татьяна напустила на себя побольше решительности, и мальчик сокрушённо вздохнул, смиряясь.

– Укол будут делать?

Она решила ему не врать.

– Скорее всего. Но ты же смелый, – решила приободрить она его, – вон как этим хулиганам надавал. Неужели одного укола испугаешься?

Ему ничего не оставалось, как важно расправить плечи, и на Таню взглянуть смело, бояться уже стало неприлично. Взял её за руку, и они пошли в обратную сторону следования Татьяны, к травмпункту. Самойлова понимала, что на работу теперь попадёт совсем не скоро, но это уже отошло на второй план.