Изменить размер шрифта - +
Обсуждение пошло чисто техническое. Алексей удалился к себе. В приемной сидел Кузьма. Он встал при появлении Алексея.

— Вызывали, Алексей Прокофьевич?

— Да, вызывал. Заходи.

В кабинете Алексей сердито сказал:

— Появился-таки! Три дня нет дома. Отец твой просил разыскать тебя и разузнать, куда подевался. Пришлось послать требование на судно, чтобы явился сюда. Где прохлаждался?

— Не прохлаждался, а подогревался. У сердечного приятеля Сеньки Ходора гощу.

— Сколько знаю, его в море по-прежнему не выпускают?

— В береговых командах подмолачивает. На хлеб с колбасой ему хватает. На остальное я добавил.

— Все три дня кутил?

— Чадил помаленьку. Убивал свободное время.

— Не одно свое, но и казенное. Капитан сообщил, что одну вахту ты пропустил.

— Что потратил казенного, отвечу. Долгов не зажму. Алексей помолчал перед новым вопросом:

— У Алевтины был?

Кузьма, вспыхнув, ответил со злостью:

— Зачем вызывали, Алексей Прокофьевич? Насчет Лины — каше личное дело. А если о прогуле, то мелковато для этого кабинета. Беспартийного матроса таскают в партком!..

Алексей спокойно сказал:

— Ты прав, Кузьма. И если бы ты явился домой, поговорили бы там, а не здесь. Все-таки столько лет добрыми соседями были. Поставим на этом точку. Зайди к Сергею Нефедычу. Он твой бывший капитан, у него тоже к тебе имеются вопросы.

Кузьма не шевельнулся.

— Не пойду…

— Почему так?

— Пять лет с ним плавали. Он обо мне одно хорошее высказывал. Еще объявит, что теперь по-другому оценивает… Лучше уж с вами.

— Значит, продолжаем беседу?. — Да уж так получается.

— Не одного меня, всех ты нас беспокоишь. Перестал интересоваться семьей. Раньше такого поведения у тебя не замечалось.

Кузьма хмуро ответил:

— Что семью интересует, все выполнил.

— Что ты имеешь в виду?

— Вчера послал Лине с верным человеком всю получку за два рейса. Полностью перекрыл потерянные деньги, еще столько же добавил заработанных за повторный рейс.

Алексей холодно спросил:

— Она поблагодарила? Кузьма опустил голову.

— Не взяла… Велела [передать, что если по почте пошлю, тоже возвратит.

— Не взяла! И как ты это толкуешь!

— Ни любви, ни уважения ко мне…

— Любовь, ты сам сказал — ваше личное… А что до уважения, то за что тебя уважать? Почему не ответил на последние радиограммы? Чуть до болезни не довел родных своей молчанкой. Придумал же такой метод издевательства!

— Мало я потрудился, стало быть, раз не за что уважать? — с обидой опросил Кузьма.

— Мы с тобой однажды уже разъясняли этот вопрос. Как раз перед твоим уходом на «Бирюзе». Ты требуешь, чтобы тебе в ножки кланялись за твой труд. А как тогда с равенством будет?

Кузьма ответил с вызовом:

— В жизни везде неравенство. Тот — начальник, этот — подчиненный, один работяга, второй — лодырь, кто-то трудовой герой, а кто-то тунеядец. А раз так, то хочу быть сверху, а не снизу.

— Интересная жизненная философия!

— Какая ни есть, а не опровергнете! Разве не по работе… — Бык больше тебя наработает.

— Быков тоже ценят.

— Ценят — да. Ты же требуешь не цены, а высокого человеческого уважения. И почет, которого ты домогаешься от людей, нужен тебе, чтобы подминать их под себя. Ты эксплуататор своего трудового почета, вот ты кто!

— Эксплуататоров у нас давно — тю-тю!

— Конечно, нету неандертальцев, которые тащат за волосы соседа в свою пещеру.

Быстрый переход