Лютиков облегченно вздохнул и принялся, сидя на траве, заполнять анкету. Вопросы в анкете были нетрудными, и в целом сама анкета напоминала ту, что обычно заполняется при поступлении на работу в режимные предприятия. Точно так же в ней интересовались судимостями, национальностью, наградами и трудами, и еще отношением к конфессиям, партиям и наличием родственников в Аду. Уже по этому вопросу Лютиков понял, что он попал в Рай.

И ему сразу стало легче.

Муза Нинель появилась, когда Лютиков подписывал анкету. Выхватив сдвоенный листок из рук своего протеже, муза, одобрительно кивая, пробежала ее, хмыкнула чему-то своему и скрылась за дверью. Через некоторое время она вышла, держа в руках золотистую авторучку и блокнот.

— Держи, — сказала она. — Вечная ручка-самописка и бесконечный блокнот. Это теперь твое имущество, дружочек, так что обращайся с ним бережно. Потерять, правда, ты его не потеряешь, но вот списать у тебя могут. Здесь народ тертый, опомниться не успеешь, как твои стихи кто-нибудь спишет и за свои выдаст.

Лютиков замялся.

— Ну что еще? — спросила недовольно муза. — Пошли!

— Ручку отдать надо, — виновато сказал Лютиков. — Жалко человека, третий день уже в очереди стоит.

Нинель выхватила у него ручку критика Ставридина и швырнула ее на землю.

— Ты смотри какой жалостливый, — пробормотала она, с удивлением разглядывая поэта. — Идем, дружочек, идем. Ты от этого бедолаги еще настрадаешься, это я тебе обещаю! Ты смотри какой нежный — критика пожалел!

Они снова куда-то летели.

От всего происходящего с ним у Лютикова кружилась голова. На высоком зеленом пригорке, усеянном белым земляничным цветом, муза остановилась. Легкий ветерок трепал подол ее короткой рубашечки, и Лютиков опять не смог не отметить отменную стройность ее ножек. Да и в целом муза выглядела очень и очень сексапильно.

— Ну вот, — удовлетворенно сказала Нинель. — Здесь ты и будешь жить.

Лютиков посмотрел вниз и увидел довольно большой поселок, состоящий из нескольких сотен совершенно одинаковых домиков.

— Знакомься, — сказала его покровительница. — Это местечко называется Поэзоград. С коллегами по перу будешь жить!

Сверяясь с какой-то бумагой, она провела Лютикова к одному из коттеджей. Улицы были пустынны, ни старушек, ни молодежи на улицах видно не было, и Лютиков почувствовал некоторое беспокойство.

— А где же народ? — уныло поинтересовался он.

— Как где? — удивилась муза. — Народ творит!

Глава вторая

Все-таки толковая попалась ему покровительница! Слов нет, пробивная девица была муза Нинель!

В коттедже Лютикову понравилось. Все там напоминало о покинутом земном доме, даже стол стоял точно такой же, как и у Лютикова. Чуть сбоку от стола — только руку протянуть — стоял небольшой бар, в котором оказались приличные запасы коньяка и молдавского вина.

— Ладно коньяк, — сказал Лютиков. — Вино зачем?

— Как это зачем? — теперь уже удивилась Нинель. — А поклонниц чем угощать будешь?

— А если они шампанское любят? — не унимался поэт.

— Шампанское тебе не по чину пока, — серьезно объяснила муза. — Плохого здесь не держат, а для хорошего ты земной славой не вышел.