Она очутилась в его объятьях и положила щеку на его широкое плечо.

Она закрыла глаза и расслабилась в объятиях мужа.

– Ты понимаешь, что мой подарок идентичен твоему по всем пунктам? – шепотом спросил он возле ее уха.

– Да. – Она не стала открывать глаз или поднимать голову. Она подняла руку, касаясь его щеки подушечками пальцев. – Не считая того, что твое кольцо имеет только восемь сапфиров.

Он тихо рассмеялся.

– Ты любишь меня, Алан? – она еще сильней закрыла глаза.

– Всегда любил, – ответил он. – Я понял это в тот момент, когда надевал «Вифлеемскую звезду» на твой палец два года назад. У меня не очень хорошо, получается, демонстрировать это, не так ли?

Она резко подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза.

– Как это возможно, – с недоумением спросила она, – что два человека, будучи женатыми почти два года и живущие вместе друг с другом все это время на самом деле не знают друг друга вообще?

Он с сожалением улыбнулся.

– Поразительно, не так ли? – произнес он. – Но подумай о том, какое прекрасное время раскрывается перед нами, Эстель. Я так много хочу тебе поведать, если только смогу подобрать слова. И так много хочу услышать о тебе.

– У меня наоборот много слов, – сказала молодая графиня. – Ты знаешь, Алан, меня не так легко остановить, когда я начинаю.

– Но прежде ты всегда обращалась к другим людям, – уточнил он. – Очень редко ко мне, наверное, потому что считала, что я не захочу тебя слушать. О, Эстель!

Он притянул ее к себе и стал укачивать в своих объятиях.

Ее руки обхватили его. Она сцепила их за его спиной и внезапно рассмеялась.

– Мне нравятся два моих подарка, – счастливо проговорила она. – По одному на каждой руке. Но третий подарок мне нравится еще больше, Алан. Тот, который я держу в своих руках.

– Это место под омелой вдохновило нас на такое откровение, – сказал он, целуя ее снова. – Возможно, нам стоит взять ее наверх с собой, Эстель, и повесить над кроватью.

Она вспыхнула и тоже улыбнулась мужу.

– Мы никогда там ни в чем не нуждались, – напомнила она.

Он взял ее за правую руку, радостно улыбнулся своему рождественскому подарку, который держал, и увлек ее в направлении двери и лестницы, – впервые за их совместную жизнь, – ведя к собственной спальне.

***

Слуг пригласили в гостиную для вручения им рождественских подарков, поварихе вручили первой, так как она категорически отказалась оставить кухню дольше, чем на пять минут.

Граф Лайл предоставил право жене раздавать подарки, довольствуясь дружеским пожатием руки с каждым из слуг и перекидываясь с ними несколькими словами. Этим утром Эстель просто светилась от счастья, и граф думал, неужели и он выглядит так же. Но сомневался в этом.

Никто не был способен светиться так, как она.

Так или иначе, ему не свойственно выставлять свои чувства напоказ. Он, несомненно, выглядит как всегда – молчаливым и неулыбчивым, размышлял граф с некоторым сожалением, специально пересиливая себя и улыбаясь одной из служанок, которая совсем не представляла, куда ей деться, когда стало ясно, что она пожимает руку своего работодателя, которого редко видела.

Но граф еще сильнее поразил служанку своим вопросом, спросив, до конца ли она выздоровела от простуды, которая держала ее в постели два дня на прошлой неделе, и тем самым, показывая ей, что очень хорошо осведомлен, кто она такая. Невозможно, просто невозможно, чтобы Эстель чувствовала себя счастливее, чем он. Он надеялся, что она счастлива так же, как и он, но быть счастливым еще сильней просто невозможно.

Он знал, что свет и радость в ней, которые так и притягивали к себе взгляды окружающих с тех пор, как она появилась в комнате для завтраков, и потом, когда все перешли в гостиную, чтобы раскрыть подарки, вызвал он.