Он тихо засмеялся.

– Предположим, что ты вручаешь его мне, – сказал он, – и позволь мне самому решить, достойно это считаться подарком или нет.

Она посмотрела в его глаза и покраснела еще сильней.

– На самом деле я не смогу дать его тебе еще семь месяцев или чуть больше, – сказала она. – Конечно, если я правильно все поняла. Но я думаю, что правильно, Алан, потому что прошел уже целый месяц.

– Эстель? – прошептал он.

– Я думаю, что это так, – сказала она, снова обнимая его за шею, – потому что у меня никогда не было задержек больше, чем на день или два. И, кажется, у меня иногда слегка кружится голова и подташнивает по утрам, когда я встаю с кровати, хотя, конечно, может быть, я выдаю желаемое за действительное. Я думаю, что я беременна, Алан. Я так думаю. Почти после двух лет брака. Это может быть правдой, как ты думаешь?

Он даже не пытался ответить на ее вопрос. Он сгреб ее в объятие, которое, казалось, могло переломать все косточки в ее теле и в теле их ребенка. И прижался лицом к ее шее, а Эстель уткнулась ему в плечо.

В следующие несколько минут было весьма сомнительно, что только у одной Эстель были глаза на мокром месте. Оказалось, что мужчины все-таки иногда плачут – при исключительных обстоятельствах.