Вспоминая грубое поведение Рейны во дворе перед домом, Виктор спросил себя, как это Вольфгарду удается ладить с двумя такими разными по характеру отпрысками. Однако, услужливая память тут же подсказала, что Рейна и Рагар – брат и сестра только по матери, в девушке нет ни одной капли крови Вольфгарда, и только Одину известно, откуда у нее взялась такая злобность и жгучая ненависть к людям.

А что до Вольфгарда… Виктор внимательно рассматривал своего противника: этому массивному, грузному мужчине на вид можно было дать лет около пятидесяти. Несмотря на свой возраст, Вольфгард был очень силен, а грузным казался только из-за своих огромных мускулов. Невзирая на холодную погоду, он был очень легко одет – в кожаную куртку и узкие коричневые штаны. Безымянный палец левой руки хозяина дома украшало тяжелое золотое кольцо с изображением оскаленной волчьей морды.

Лицо Вольфгарда, изборожденное глубокими морщинами и шрамами, производило одновременно и приятное и отталкивающее впечатление. Оно привлекало своей суровой мужественной красотой, но в глазах викинга читалась такая жестокость, от которой холодело сердце у всякого, кто встречался с ним. Хищное выражение усиливалось крючковатым, сдвинутым немного набок носом, который, как предположил Виктор, явно не раз перебивали. Судя по тем взглядам, которые бросал на него Вольфгард, Виктор отчетливо понял, что жив пока только потому, что его появление поразило вражеского ярла, и как только это любопытство будет удовлетворено, он отдаст приказ убить своего гостя.

Как и ожидал Виктор, хозяин сразу приступил к делу, вдоволь насмотревшись на вражеского конунга, осмелившегося прийти к нему безоружным.

– Что привело тебя в мой град, Виктор Храбрый? Кто ты, герой или глупец?

Виктор спокойно и откровенно ответил:

– Я пришел, чтобы предложить тебе мир.

Несколько мгновений длилось молчание; затем все, кто были в комнате разразились громким смехом – все, кроме Рагара и самого Виктора.

Отсмеявшись, Вольфгард ответил:

– Выходит, все-таки – глупец. Слышал я, что ты оставил свою память в Валгалле. Но теперь мне кажется, что и свой ум ты оставил в обители богов.

Сзади у дверей, рассмеялись воины, но Виктор, не обращая внимания на них, возразил:

– Я с тобой не согласен. Желание положить конец долгой вражде путем переговоров, а не силой оружия, наоборот, говорит о разумности моего предложения. Мне так кажется.

Вольфгард пренебрежительно махнул рукой.

– Не пытайся одурачить меня своим словоблудием. Наша война длится слишком долго, чтобы окончиться по твоему желанию, Виктор Храбрый. К тому же тут замешана кровная месть.

– Можешь ты мне сказать, что послужило причиной нашей усобицы? – спросил Виктор.

Хозяин дома сопроводил этот вопрос гримасой, а один из стоявших у дверей воинов сказал:

– Помнишь, ярл, как его люди похитили шкуры белых медведей, которые мы приготовили к продаже? – После этого мы и начали враждовать.

Второй викинг возразил:

– Нет, нет! Междоусобица началась, когда люди Виктора сожгли один из наших дракаров безо всякой причины.

– Думаю, вы оба ошибаетесь, – подал голос Рагар. – Я помню, как старики рассказывали мне, что вражда началась после того, как Виктор отказался дать разрешение женщине своего рода выйти замуж за одного из воинов отца.

– Ну, что скажешь? – вопросительно посмотрел Виктор на Вольфгарда. Тот пожал плечами.

– Похоже, никто не может вспомнить причину. Тогда Виктор развел руки и, стараясь говорить как можно убедительнее, сказал:

– Выходит, мы сражаемся не на жизнь, а на смерть из-за обиды, которую уже никто не помнит.

– Неважно, почему началась война, – холодно и мрачно сказал Вольфгард.