Но Лир Виктора Авилова, несомненно, был бы неожиданным и завораживающим. Достаточно представить себе, как мучительно и остро пережил бы он путь от королевского достоинства и безграничной власти до первых же унижений от дочерей, которые еще недавно клялись ему в вечной любви… Мне кажется даже, что я слышу хриплый отчаянный крик: «Дуй, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!..» И потом… финал… мертвая Корделия на руках своего обезумевшего от горя отца… его глаза, от горя и ужаса кажущиеся еще больше… его спутанная, взмокшая от напряжения грива золотых волос…

Легко представить себе все, когда знаешь наизусть путь артиста и на протяжении десятилетий пытаешься разгадать его тайну, никакой разгадке не поддающуюся. И — невероятно мучительно представлять это, потому что вдруг срабатывает тот особый гипноз Виктора Авилова, под которым прошли долгие годы в этом зрительном зале, и испытываешь неподдельное волнение, дрожь, словно снова заглядываешь в его глаза, слышишь его голос.

С 2001 года Виктор Авилов начал регулярно работать с другими режиссерами. Измучившись от «безделья» в период болезни, ощущая в себе огромные нерастраченные силы, он остается в Театре на Юго-Западе на договоре, а на постоянную работу переходит в новый, только еще создаваемый театр «Киноспектакль» под руководством Олега Лещинера.

Этот театр был во многом необычным — здесь искали особого, органического сочетания кино и театра в возможности переходов с экрана на сцену и снова на экран. Сам Виктор Авилов говорил, что лучше всего было бы здесь поставить «Алису в стране чудес» Льюиса Кэрролла — тогда эти переходы из одной реальности в другую были бы особенно выразительными и зримыми. Но до «Алисы…» дело не дошло.

В январе 2004 года, давая интервью корреспонденту газеты «Полярный круг» (Якутия) Елене Раскиной, Виктор Авилов увлеченно рассказывал о своем новом театре: «Это совершенно новая форма театра. Люди из экрана выходят на сцену. Со сцены — на экран. Живой человек разговаривает с экраном. В общем, самые разнообразные трюки! „Киноспектакль“ — самый нестандартный театр в Москве. Да и, наверное, во всем СНГ».

Параллельно Авилов работает и с другими режиссерами в различных театральных проектах. В частности, играет у Игоря Китаева, недавнего артиста Театра на Юго-Западе, исполнявшего роль Мастера в спектакле «Мастер и Маргарита». Игорь занялся режиссурой и в 2001 году поставил в Независимом театральном проекте спектакль «Скамейка» Александра Гельмана, где Виктор Авилов сыграл героя.

Известная пьеса советских времен о случайной встрече мужчины и женщины обрела иной смысл в послеперестроечные годы; человеческое одиночество, человеческая тяга друг к другу, разрушение барьеров между самыми обыкновенными людьми, привыкшими ощущать себя «в клетках», — все это было живым, трепетным, затрагивало струны зрительских душ, взывая не только к сопереживанию, но и к урокам небоязни себя самого, своих чувств, своих слов. Как бы ни были далеки параллели, но на спектакле «Скамейка» нередко вспоминался спектакль Театра на Юго-Западе «Что случилось в зоопарке?» — и выстраивалась некая линия, которая осознанно ощущается, пожалуй, лишь филологами и критиками, чья профессия заключается в осмыслении произведений на фоне конкретного времени. А может быть, ощущение это возникало и от того, что режиссером спектакля был артист Юго-Запада… Зрители воспринимают все интуитивно, и, возможно, те из них, кто видел пьесу А. Гельмана в театре в другие времена, могли сопоставлять и анализировать, ностальгируя о жизни, которая так стремительно промелькнула, в сущности, оставив по себе довольно слабый след. Те же, кто впервые встречался с этим произведением, чувствовали в нем невымышленную современность и горьковатый привкус сегодняшнего, именно сегодняшнего человеческого одиночества и разобщенности.