Режиссер Виктор Гульченко попытался воссоздать тот объем, который скрыт за внешней будничностью событий: постоянно ссорящиеся, возненавидевшие друг друга супруги, словно запертые на острове в башне, приезд кузена, который не способен примирить их, а лишь вносит дополнительный диссонанс в отношения Алисы и Эдгара…

Главным же является тот тревожный и тревожащий фон, который создает природа и незримо встающая за ней эпоха — эпоха бурь и перемен, эпоха бесплодных ожиданий новой жизни.

В спектакле «Пляска смерти» все персонажи представали перед нами неприкаянными — и особенно Курт — Авилов, который, словно камень, брошенный в трясину, лишь слегка поколебал верхний слой и ушел на дно. Виктор Авилов впервые играл подобную роль, естественно, что она захватила его, как может захватить человека деятельного, привыкшего на сцене и экране к действию, открытому жесту, «наблюдательная позиция» того, кто не в силах ничего изменить и сам поддается течению жизни.

Но вот что парадоксально: на другой сцене, в работе с другим режиссером Виктор Авилов выглядел несколько скованным. Опыта к тому времени ему было уже не занимать, но, вероятно, не возникло такого полного взаимопонимания и безоговорочного доверия к режиссеру. Он работал в полную силу, интересно, непривычно, но… подлинного открытия не произошло, нам не посчастливилось увидеть нового, незнакомого нам Авилова.

«Пляска смерти» шла нечасто, в паузах между спектаклями Виктор Авилов играл на Юго-Западе, много читал, думал о новых работах, по-прежнему мечтал снять художественный фильм. Определенных мечтаний о конкретных ролях у него, скорее всего, не было. Не случайно в нескольких интервью он говорил о том, что сыграл едва ли не все главные роли мирового театрального репертуара — Гамлета, Калигулу, Ланцелота, Мольера… Несколько раз с какой-то полуусмешкой заметил, что, наверное, пора бы ему задуматься о короле Лире, но очевидно было, что это — не всепоглощающая мечта, а так… размышление о возрасте и соответствующем ему репертуаре.

О возрасте он размышлял довольно много. «Если говорить о старости… обидно, что я буду старый, я не смогу легко двигаться, легко дышать… — говорил он в неопубликованном интервью, которое состоялось на пороге его сорокалетия. — Я не смогу ласкать женщин… Я уже не смогу, я многое потеряю… Многое теряешь… Конечно, жаль, когда приходит старость. Но со старостью, я надеюсь, я стану мудрее, умнее, больше буду понимать по жизни. Хотя все-таки все равно печально… Мольера я могу играть до самой смерти, правильно? Конечно, сейчас еще пройдет, я не знаю, лет десять, может быть, я подойду и скажу: „Романыч, хватит мне уже Гамлета играть. Хватит, давай поставим ‘Короля Лира’… А в этом спектакле я могу играть Полония“. Нет, Гамлета, конечно, можно довольно долго еще играть. Но все-таки мне кажется, это уже плохо, когда пятидесятилетний старик выходит играть Гамлета. И Офелия ему под стать. Есть спектакли, в которых актер может существовать, но если даже говорить об исторической достоверности — Калигулу убили в двадцать девять лет. И просто стыдно в пятьдесят лет его играть! Хотя нет, Калигулу можно… А я, наверное, подхожу к тому возрасту, что мы скоро поставим „Короля Лира“…».

Почему бы не позволить себе пофантазировать и попытаться представить Виктора Авилова в роли короля Лира? Ведь Валерий Белякович работал над Шекспиром много — в репертуаре Театра на Юго-Западе были не только «Гамлет» и «Сон в летнюю ночь», но и «Ромео и Джульетта», «Укрощение строптивой», «Макбет»… Наверное, «Король Лир» был бы вполне уместен в афише, хотя в главной роли, скорее, представляется сам Валерий Белякович.