Это было естественно по отношению к тому, кто дарил минуты счастья и горя всем собравшимся в зрительном зале. И они зазвучали — такие долгие и горячие, что прервать их не было никакой возможности. И потом, когда гроб вынесли из театра и по узкой дорожке, усыпанной цветами, понесли к машине, аплодисменты не смолкали — как будто коллеги и зрители Виктора хотели, чтобы он унес с собой в ту иную реальность, в которую он уходил, эту благодарность за то, что он был, за то, что он сделал для нас своим искусством…

В своей давней статье Наталья Шведова писала: «Последовательные победы над собственным несовершенством, над преградами тернистого пути. „Непрофессионалом“ его могут называть только люди, сами весьма далекие от профессионализма в театроведении и журналистике. Кто из серьезных исследователей будет вновь и вновь смаковать „любительские“ подробности актерского пути Авилова, человека с „нетеатральным“ дипломом?.. Но этот путь „к звездам“ оплачен очень дорогой ценой…» Да, цена оказалась невероятно дорогой — такой ранний и страшный уход, на таком фантастическом взлете творческой энергии, в осознании того, что сделано еще далеко, далеко не все: не все возможности реализованы, не все силы ушли… Он очень многого хотел, Виктор Авилов, человек, создавший себя сам, и, как бы многого он (ни добился в этой жизни, все равно остался горький осадок — он не успел, не успел…

Сегодня, когда по телевидению демонстрируются фильмы с участием Виктора Авилова, вглядываешься в его лицо, в выражение глаз особенно пристально, словно пытаясь «вослед» все-таки угадать, хотя бы приоткрыть завесу над тайной его непохожести ни на кого и ни в чем. И — не удается.

Он унес с собой эту тайну, оставшуюся для нас недоступной, прочертив в жизни каждого, кто видел Виктора Авилова на сцене и на экране (особенно, конечно, на сцене!), незабываемый абрис Рыцаря, побеждающего Дракона в любом обличье…

Да, пожалуй, слово «Рыцарь» точнее, лучше всех других характеризует Виктора Авилова не только в его профессиональном, но и в его личностном, человеческом облике. Он был Рыцарем по отношению к театру, к кино, к тем, кого любил и с кем дружил. И на сцене чаще всего он был именно Рыцарем — добра, справедливости, гуманности. И эти роли были ему особенно дороги, потому что отвечали «человеческому содержанию».

Виктор Авилов создал себя сам. С каждым годом все больше и напряженнее думая не только о своих героях, но и о жизни вообще; все глубже погружаясь в философскую литературу; все более настойчиво познавая самого себя — свои недостатки, свои скрытые возможности, особенности своей энергетики… И он уходил из жизни совсем другим человеком. Всмотритесь внимательнее в последнюю фотографию Виктора Авилова — пристальный и пристрастный взгляд разглядит на ней не только обреченного, смертельно больного человека, измученного болью и страданиями. Он разглядит в этой истощенной фигуре, в этих исстрадавшихся глазах поистине рыцарские чувства: словно это израненный в жестоком поединке с Драконом Ланцелот обращается к жителям города со своим заветом любить и беречь друг друга. Это ведь совсем не трудно…

С уходом Виктора Авилова не только в Театре на Юго-Западе, а в российском театре вообще исчезла, истаяла некая очень важная, очень существенная краска. Наверное, справедливо будет обозначить ее как мотив рыцарственного служения — сцене, зрителю, коллегам. Служения — с полной мерой ответственности и самоотдачи.

Спустя недолгое время в Театре на Юго-Западе в последний раз состоялся спектакль «Мольер» — Валерий Белякович сыграл эту роль в память Виктора Авилова, и спектакль-легенда, поистине великий спектакль исчез с афиши…

Тридцать первого мая 2007 года Театр на Юго-Западе торжественно отмечал свое тридцатилетие.