|
Сразу уточняем, что никаких подробностей этого знакомства — кроме того, что были изложены в книге «Право на бессмертие», — мы не знаем. Да, они были знакомы, встречались. Когда Геннадий Петрович Лисов захотел проверить полученную им информацию об этом знакомстве, то он, по его утверждению, поступил так, как поступали миллионы простых советских граждан, пытавшихся «достучаться» до различных знаменитостей, — написал на конверте: «Москва, Эдит Утесовой» и опустил письмо в почтовый ящик (в книге написано: «Отправил письмо в Москву, указав на конверте только фамилию»).
Так ли было на самом деле или не так — Геннадию Петровичу могли посодействовать и те товарищи, которые помогали собирать материал для книги, но, по его словам, через довольно продолжительный отрезок времени ленинградский журналист получил ответ из Москвы, и Эдит Леонидовна подтверждала в своем письме факт знакомства: «Да, я действительно знала Виктора Лягина. Правда, очень недолго, но вижу его, как будто мы расстались вчера. Вижу хорошее, доброе лицо — ясное, честное, волевое. Он был в коричневом пальто, длинном и узком, как тогда носили, в коричневой кепке и с полосатым “трикотиновым” (так почему-то называли шелковый трикотаж) кашне. Он встречал меня возле нашего подъезда — ни за что не хотел зайти к нам в дом. Вероятно, стеснялся… Эта черта — необыкновенная скромность, даже застенчивость — очень подкупала в нем. Мы гуляли по заснеженному Ленинграду и на пути к Летнему саду проходили мимо его дома. Однажды мы очень замерзли на улице, и Виктор предложил зайти к нему погреться и попить чаю. Мы вошли в квартиру. Виктор проводил меня в комнату. Я сняла шубку и положила ее на диван — как сейчас помню, стоял он справа. Очень мило, шутя, Виктор помог мне снять ботики, потом пошел ставить на огонь чайник. Из этого огромного чайника мы пили чай с вареньем и сушками. И говорили, говорили… О чем? Наверное, о том, что занимало нас тогда — о книгах, театре, кино, об учебных и рабочих делах. Виктор так трогательно угощал меня и был так нежен, что тот вечер крепко запомнился мне. Вскоре наша семья переехала в Москву, и я больше не виделась с Виктором. О его судьбе я узнала лишь в 1964 или 1965 году. И тогда поняла то, что не смогла угадать в нем в свои семнадцать лет… Как видите, я занимала слишком мало места в жизни Виктора Лягина, чтобы мое имя было упомянуто в вашей книге. И все же я горжусь, что судьба свела меня, пусть на короткое время, с этим замечательным, мужественным, чистым человеком. Светлая ему память!» Вот такая вот интересная информация, которая позволяет еще более расширить наши представления о Викторе Лягине. Утонченная Эдит Утесова, родившаяся в Одессе, выросшая в Петрограде-Ленинграде, — и Виктор, приехавший со станции Сельцо… А все-таки, значит, было между ними нечто общее, благодаря чему, пусть ненадолго, пересеклись судьбы этих совершенно разных людей, каждый из которых по-своему оказался известным. Но повторим, что в книге «Право на бессмертие» Эдит Утесова осталась анонимной «впоследствии знаменитой актрисой». Очень жаль, что книга эта вышла уже после смерти Эдит Леонидовны… И еще один интересный момент нашел свое отражение в книге Геннадия Лисова, имевшего, как мы говорили, уникальную, уже нереальную для нас возможность общаться с людьми, знавшими Лягина. Он обошел, очевидно, все квартиры старинного дома 7 по улице Пестеля, и, вопреки прошедшим десятилетиям, блокаде, основательно «повыбившей» ленинградцев, и стремлению наших граждан улучшать свои жилищные условия, переезжая из одной квартиры в другую, нашел-таки тех, кто знал и помнил Виктора и мог о нем рассказать. В числе таковых оказалась Беата Абрамовна Роот — в начале 1930-х она была совсем маленькой девочкой и прекрасно помнила Лягина, который очень любил детей и охотно с ними возился, не жалея своего свободного времени. |
