— Нет, лучше ты к нам спустись — я во дворе свой «Жигуленок» оставил, — ответил Геннадий.

— К нам это к кому? — удивился хоккеист.

— А ты спустись, увидишь, — загадочно улыбнувшись ответил гость, после чего вышел из квартиры.

Александров пожал плечами и подошел к окну на кухне, которое выходило во двор. Там он действительно увидел бежевые «Жигули» прокурорского отпрыска. Но кто был внутри разглядеть было нельзя. Поэтому Александров отправился одеваться.

Когда он натягивал на ноги штаны, в комнату зашла мать.

— Чего он хочет? — спросила женщина.

— Не знаю пока, — коротко ответил сын.

— В любом случае, ничего хорошего от него ждать не приходится.

— Да брось ты, мам, — Александров обнял женщину за плечи. — Небось, позовет в «Айну» мой приезд отметить.

— Зачем ему твой ресторан, если водка его не интересует.

— В каком смысле? — не понял Александров.

— А в том, что ему не алкоголь нужен, а другое средство, чтобы забыться. Об этом у нас уже почти весь город знает, кроме тебя.

— Наговаривают люди, — отмахнулся от слов матери сын и, накинув дубленку, вышел из квартиры.

Когда он подходил к «Жигуленку», то заметил там троих пассажиров: двое, и среди них Геннадий, сидели на заднем сиденье, и еще один на водительском месте. Значит, место рядом с водителем предназначалось вновь прибывшему. На него он и сел.

— Ну, здорово, знаменитость, — радостным возгласом встретил хоккеиста водитель, в котором Александров узнал еще одного отпрыска — сына главы местного обкома партии Владимира, с которым он тоже был знаком, но больше шапочно.

Пожав ему руку, Александров поздоровался и с другим пассажиром — молодым парнем, сидевшем на заднем сиденье наискосок от него. Тот представился Александром.

Когда ритуал знакомства был завершен, Владимир спросил у хоккеиста:

— Мы слышали, что в Москве на тебя крупно наехали?

— Ерунда, разберусь, — сделал безразличное лицо Александров.

— Одному разбираться трудно, здесь нужна компания, — продолжал Владимир. — Хочешь, я своего батю подключу — у него в Москве большие связи есть.

Александров и сам знал о том, что у родителя Владимира имеются влиятельные друзья еще с тех времен, когда он почти пять лет работал в структурах ЦК КПСС. Но он не хотел впутывать в свои проблемы посторонних людей, тем более через их детей — так называемой «золотой молодежи».

— Спасибо, Владимир, но все обошлось — меня лишь на пару-тройку игр дисквалифицировали.

— А статья в газете? — подал голос Геннадий. — Там тебя под орех разделали. Не обидно?

— Я на такие пустяки не обижаюсь.

— А вот мы обиделись, — снова вступил в разговор Владимир. — Этот журналюга не только тебя с грязью смешал, он и в наш Усть-Каменогорск плюнул.

— Преувеличиваешь, не было там этого, — возразил Александров.

— Хорошо, пусть не впрямую, но косвенно плюнул, — продолжал гнуть свое Владимир. — Ты ведь отсюда, а это значит, статья и по нашему городу ударила. Мой батя, кстати, прочитав ее, рвал и метал. Я потому и спрашиваю тебя: может помочь разобраться с этими москвичами? Чтобы в другой раз неповадно было усть-каменцев трогать.

— Я же говорю, не бери в голову, Владимир, все устаканится само собой, — стоял на своем Александров. — А если волну поднимать, то она меня с головой накроет.