И Владимир первым протянул раскрытую ладонь Александрову.

Мать хоккеиста, которая все это время стояла на кухне и внимательно смотрела из окна на припаркованный во дворе «Жигуленок», никак не могла понять, почему он никуда не уезжает. А когда из него выбрался ее сын, она поспешила к двери. Едва она успела впустить своего отпрыска в квартиру, как он прямо с порога ее огорошил:

— Мам, собери мне по-быстрому что-нибудь в дорогу. Я в аэропорт — в Москву улетаю. А если Генка будет спрашивать, скажи, что меня срочно вызвали в ЦСКА.

11 февраля 1977 года, пятница, Москва, квартира Анжелы Беловой

Прилетев ночью в столицу, Анжела приехала домой и сразу свалилась в кровать от усталости. Но около десяти утра ее разбудили настойчивые звонки в дверь. С трудом разомкнув глаза, девушка отправилась открывать. На пороге стоял Егор Красовский.

— Ну ты даешь, красава — прилетаешь в Москву и звонишь не мне, а своей подружке Светке Негоде, — переступая через порог, произнес журналист. — Как будто у тебя с ней дела, а не со мной.

Чмокнув девушку в щеку, нежданный гость прошел в комнату и по-хозяйски развалился в кресле, бросив кожаную сумку на пол. А Анжела прошла мимо него и снова нырнула под одеяло.

— Не понял? — удивился такому поведению Красовский.

— Я спать хочу, мне после обеда на работу выходить, — сообщила из-под одеяла Анжела.

— Сон отменяется, у меня статья горит, — оповестил девушку журналист и потянул одеяло на себя. — Что-нибудь узнала?

— Нет! — вырывая одеяло из рук журналиста, огрызнулась Анжела.

— Как это нет? Ты с Александровым почти сутки провела. Дурочку не валяй.

Понимая, что гость от нее так просто не отстанет, девушка приняла сидячее положение.

— Чего ты от меня хочешь?

— А то ты не знаешь? Подробности твоей поездки в Усть-Каменогорск. Зачем Александров туда ездил, с кем встречался, что говорил. Он же не зря туда поехал.

— Он мать свою навещал, доволен?

— Нет, не доволен — подробности давай. Мать наверняка с тобой общалась, о чем-то рассказывала, делилась.

— Стукачку из меня делаешь? А вот это видел? — и Анжела показала журналисту кукиш.

— Причем здесь стукачка, мы же с тобой обо всем договорились, — не скрывая своего удивления, воскликнул Красовский. — Ты сама вызвалась лететь с Александровым.

— Дура была, потому и согласилась. Тебе зачем эта статья нужна — чтобы человека дерьмом обмазать?

— Каким дерьмом, что ты мелешь? И статья эта не мне нужна, а тем молодым спортсменам, которые, как и Александров не дорожат своей честью смолоду и пьянеют от звука медных труб.

— Смотри сам не опьяней.

— Да что с тобой случилось за эти сутки? — Красовский вскочил с кресла, пересел к девушке и обнял ее за плечи. — Ты что, втюрилась в этого хоккеистика?

— Очень надо, — Анжела скинула со своего плеча руку журналиста. — Просто я считаю, что в случае с Александровым еще ничего не ясно и пригвождать его к позорному столбу рано. Если человек оступился, то ему нужно помочь и подставить плечо, а не толкать его в спину, чтобы он и дальше падал.

— Вот, значит, как ты запела. По тебе выходит, что я толкаю этого агнца божьего в спину, чуть ли не в пропасть. А ты не задумывалась над тем, что он далеко не ангел. Что люди, подобные ему, хороших слов не понимают. С ними надо разговаривать жестко, иначе они вконец обнаглеют и сядут всем на шею. Да этот твой Александров уже давно туда уселся и всеми понукает.