— И что конкретно ты сказал?

— Я назвал два удаления, которые последовали в концовке матча, несправедливыми. Эти удаления не позволили нам перевесить чашу весов в свою сторону. И это тогда, когда каждое очко для нас буквально на вес золота.

— Что тебе ответили?

— Мне было заявлено, что оба удаления были обоснованными. Впрочем, инспектор матча пообещал лично во всем разобраться. С тех пор минуло вот уже четыре дня, но никаких сообщений ко мне больше не поступало. Что наводит на мысль о том, что мой протест не имел никаких последствий.

— Может, он и в самом деле был необоснован?

— Но многие люди, видевшие телевизионную трансляцию, выразили полную солидарность со мной. Причем это не только рижане. Нам в команду звонят люди из других регионов и возмущаются тем судейством, которое было продемонстрировано в Воскресенске.

— Получается, что против рижского «Динамо» существует некий заговор?

— Я не могу говорить о заговоре, так как у меня нет никаких доказательств его — я говорю о предвзятом судействе. Видимо, в судейском корпусе есть люди, которые симпатизируют одним командам, а другим нет. Но это недопустимо — судьи должны быть выше всяческих симпатий-антипатий. Они должны быть объективны.

— А если все-таки предположить, что некие люди не хотят, чтобы команда из Риги вдруг пробилась в тройку сильнейших команд страны. Ведь в нашем чемпионате участвуют десять команд, причем девять из них представляют РСФСР и только одна команда пришлая — из Латвии. Может, дело именно в этом?

— Виктор, ты уверен, что надо развивать эту тему? — не скрывая своей настороженности, спросил Тихонов.

— Но ты же сам ее поднял? — удивился журналист.

— Я поднял тему предвзятого судейства, а ты клонишь дело к некоему заговору. Это две разные вещи.

— Предвзятое судейство не может существовать само по себе. Судьи — это государственные служащие и, значит, за ними могут стоять некие большие люди.

— Ты рискуешь навлечь на наши головы большие неприятности, — делая очередной глоток из чашки, предупредил журналиста Тихонов.

— То есть, ты хочешь ограничится исключительно личностью того судьи, который предвзято судил матч в Воскресенске?

— Именно. Я тебе затравку даю для темы о судействе в нашем хоккее. А теорию заговора люди и без нас дорисуют в своих головах, если захотят.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — согласился журналист. — У тебя есть фамилии людей из этой судейской бригады?

— Они у меня в «дипломате», вместе с копией протокола того матча.

Сказав это, Тихонов нагнулся за своим портфелем, но его на месте… не оказалось.

— Что за черт? — выругался Тихонов, вскочив со своего стула.

Он тщательно осмотрел то место, где оставил «дипломат», но тот словно сквозь землю провалился.

— Ты хочешь сказать, что у тебя украли портфель? — теперь уже и журналист встал со своего места.

— Ну, да — я же поставил его у своих ног, а теперь его нет, — подтвердил слова приятеля Тихонов.

— Слушай, за соседним столиком сидел какой-то молодой парень в кожаном пиджаке, а теперь его нет, — вспомнил внезапно журналист. — Надо немедленно сообщить в милицию. У тебя там еще что-то было, кроме хоккейных бумаг?

— Куча всяких документов: ведомости о зарплате служащих нашей команды, пропуска, деньги, наконец.

— И много денег?

— Двести рублей с копейками.

В это время к ним подошел официант, который их обслуживал и поинтересовался, в чем дело.