— А мне теперь все ясно, — сказал я, хотя на самом деле лишь смутная догадка мелькнула и тут же пропала, зародив множество безответных вопросов. — Пойдем-ка отсюда, покинем это осиное гнездо интриг и провокаций. Зайдем к Стюарту, навестим лысого агента, потрещим с боевыми пловцами, потом сядем за кофе с коньячком и обсудим все трезво. Пива у нас больше нет, ну, и слава богу — чего по мелочам размениваться? Ин винас веритас, мин херц!

— Когито эрго сум, — ответил Саша, подымаясь.

31

Добраться до парохода довелось не сразу. Сначала агент, лысая башка, потребовал от нас в его присутствии договариваться по телефону, когда мы будем готовы встречать представителей официальных кругов. Мы оказались готовы, как пионэры, в любое время. Поэтому в среду мы должны ответить на любые вопросы, касательно состояния судна. А сегодня у нас, как выяснилось, понедельник. Стало быть, времени еще более чем достаточно. Старпом, было, собрался в двух словах обрисовать реалии «Вилли», но с другого конца трубки твердо отказались, мотивируя необходимостью личного присутствия. «Да пошли Вы!» — сказал Саша, передавая трубку трепещущему агенту.

— Кто это? — спросил старпом.

— О, это большие боссы, — закатил подобострастно глаза лысый клерк.

У Стюарта мы тоже просидели дольше, нежели планировали: Саша корректировал ему какие-то карты, а я от нечего делать перебрал небольшой поршневой насосик, вышедший из употребления. Стюарт предлагал деньги за работу, но мы отказались. Вот такие у нас нравы!

Боевой пловец, известный у нас под кодовым именем «Скотина» вручил нам деньги за еще один коробок сигарет, попросив принести их сюда, к ним, соблюдая все меры конспирации. Все, наша нелегальная торговля табаком подошла к концу по причине полной распродажи товара. Хорошо, гора с плеч. Заниматься контрабандой — не мое призвание. Хотя, бывало всякое.

Имея мизерное жалованье в виде суточной валюты, почти годовые долги выплаты зарплаты, занесло меня на одно из судов Беломорско Онежского пароходства в качестве третьего механика. Рейсы были вполне мирные, почти прибрежные. Ходили бережком из Латвии в Голландию и из Эстонии в Швецию. Время было мутное: стервятники из породы реформаторов рвали мою страну на части, мелкие жулики усиленно разворовывали мое пароходство, а мне, чтобы содержать семью и содержаться самому, нужны были деньги. А тут, на пароходе, народ зарабатывал отчаянно. Я об этом сначала не догадывался, но к исходу моего первого дня на судне меня к себе вызвал старпом.

В его каюте уже сидел сурового вида матрос невысокого роста и сверлил меня взглядом сквозь бутылочное стекло литрового «смирновича». Старпом, человек невероятных размеров, слегка картавя, навис надо мной:

— Выпьешь горькой?

— Могу. Но пока не хочу. Надо с судном освоиться, — решил отказаться я.

— А за знакомство? — набычился матрос.

— Ладно. Только без закуски польский «Смирнов» плохо усваивается желудком, — ответил я, присаживаясь за стол.

Старпом распахнул свой холодильник, расположенный в зоне досягаемости стола:

— Выбирай!

Наверно, мой вид был забавным. Во всяком случае, я не сразу услышал, оторопев, что парни смеются. И, вероятно, над моей реакцией. Холодильник был забит до отказа. Рыба в любых проявлениях кулинарного изыска, ветчина, колбаса, фрукты и помидоры. Я готов был упасть в обморок после скудного ужина.

Суть моего визита сводился, конечно же, не к употреблению спиртных напитков, хотя одно другому совсем не мешало. Меня просто приглашали стать участником банды. На судне их орудовало аж целых две штуки.