– Дерьмо, – сказал лорд Грэй. – Я даже защищаться не могу!

Он сделал движение приподняться, и она всерьез испугалась, что он может ее оттолкнуть. А вообще мог бы и глаза закрыть. Она набрала воздуха побольше, почувствовала, что до ушей, да что там до ушей: до плеч, до пояса краснеет, едва коснулась губами его губ и отдернула голову, словно обжегшись. Вот и объясняйся в любви этому…

– Фрейлина, – сказал он изумленно, – не умеешь?

– Не умею, – призналась она, низко опустив пылающее лицо.

С сухим смешком он откинулся на подушки.

– Этот прием, – начал он, – проводится в полный контакт, и тогда им можно свалить быка. Иди сюда…

Он осторожно потянул ее за рукав, лишь чуть‑чуть направляя, когда она оказывалась неловка, и, когда ее голова опустилась на подушку рядом, приподнялся на локте.

Учителем он был требовательным и настойчивым, губы – твердыми и горячими, и оставляли по себе тот же знакомый привкус железа и пепла, что его имя, которое она шептала, когда он позволял ей вдохнуть. Она пыталась отвечать на равных, но быстро ослабела и лежала в изнеможении, то погружаясь в теплую бездну волнующих ощущений, то вновь поднимаясь на колышущуюся поверхность.

– Вот так, примерно… – услышала она, не без сожаления приходя в себя. – Я не умею петь о любви.

Она потерлась щекой о его сорочку, едва удерживаясь, чтобы не замурлыкать.

– Я слышу, как ты о ней думаешь. Ой! – Каждая пуговичка на ее платье, до‑самого пояса, была скрупулезно расстегнута, и ласковые пальцы левой его руки осторожно исследовали ее грудь. – Мы не договаривались руки распускать!

Рука и не подумала убраться, – Почему ты говоришь о ней во множественном числе?

– А почему мне кажется, будто меня ласкает осьминог? Кто‑то твердил: он, мол, правша! А сам вон как ловко управился. Ах нет, оставь! Просто на самом деле это немного больше, чем я собиралась поступиться для первого раза. Если так пойдет, мне нечем будет стимулировать твое окончательное выздоровление.

– Это намного больше, – признал он, – чем то, на что я в принципе сейчас годен. Нет, мисс Андольф, любовница из вас не выйдет!

– То есть?

– Любовница – это искры из глаз, дым столбом и серой припахивает. А ты, с какой стороны ни глянь, самая что ни на есть раззаконная жена.

Лея извернулась в его руках, прицелилась взглядом.

– Быка, говоришь, свалит? – недоверчиво поинтересовалась она.

– Есть мнение, что скоты невосприимчивы к поцелуям. Я предпочитаю, чтобы ты свалила этим меня. Но если ты и этот приемчик побежишь отрабатывать на мальчишке Кадуцци…

– Не имею ничего против! Я давно у нее вместо боксерской груши!

Лея шарахнулась с кровати, сгребая ворот в кулак.

– Мальчик, тебя не научили стучаться в двери спальни?

– Гораздо информативнее появляться бесшумно, – возразил Романо. – Вот как, оказывается, вознаграждают за подвиги.

– Только не говори, будто тебе не предлагали!

Романо скривился.

– Женщина, которая чуть что способна сломать тебе хребет о колено… Ну уж нет, лучше я возьму в постель моргенштерн. Сами женитесь на таких условиях! Не унывайте, Грэй! Та чумовая баба могла отсечь вам нечто более важное…

– Лея, – попросил Грэй, – убей его сейчас же!

– Нет. – отказалась пунцовая девушка. – Он хороший. Может, нам его усыновить?

– Только не это! – взвыл Романо.