Один из пятерых, разозлившись, подался вперед, и мое оружие чуть шевельнулось.

— Ни с места! — предупредил я. — Я знать не знаю, что вы за птицы и какого черта вам нужно, и, сказать правду-истину, и знать не хочу. Хотите иметь проблемы, начинайте бал, а не хотите — убирайтесь ко всем чертям с дороги. Или я на вас наеду!

Пятеро не верили своим ушам. Один-одинешенек и так разговаривает. С ними! Парни явно воображали себя важными персонами, и такое в головах у них не укладывалось.

Я ударил лошадь шпорами, и она прыгнула в середину всадников. Брыкнув правой ногой, я процарапал шпорой бок ближайшей лошади, та сразу начала бить задом, и кучка верховых превратилась в круговерть.

Повинуясь команде, мой конь развернулся, и я направил винтовку в голову вожака.

— Ну ладно, господа! Едете или мне стрелять?

Ой, не понравилось им это! Вот уж совсем не понравилось! Но поехали. Мрачные, злые, как черти, утихомирили животных и повернули ко мне хвостами. Один проворчал:

— Еще встретимся, мистер. Нынешний день не последний.

— Да уж надеюсь, что нет, — ответил я. — Такую надутую, невежливую и немытую шайку давно пора научить хорошим манерам.

Я наблюдал за ними, пока они не скрылись за отрогом, потом повернул кругом и с полмили несся вниз во весь дух, так как не желал затевать перестрелку с пятерыми противниками среди куцей травы. При первой возможности я повернул вверх и принялся пробираться под прикрытием холма к присмотренным камням. Те, наверху, если я их не выдумал из головы, видели недавнюю встречу и теперь теряются в догадках что к чему. Придется держаться осторожно. Путь нетруден, но что за удовольствие оказаться подстреленным теми, кого разыскиваю; не упоминая уж о тех, кто ищет сам. Поперек заднего склона, отклоняясь к вершине, я рассчитывал перевалить гребень сзади и к северу от камней.

Несколько раз я останавливался для подробного осмотра. Я находился на виду, но от врагов меня закрывала масса холма. Больше никто не показывался. Ближе к верхушке я спешился и с ружьем в руке медленно пошел.

Место, какое я высматривал, было прямо передо мной. Небольшая седловина, где эрозия уничтожила песчаный грунт вокруг скал и кустов. Бросив поводья на землю, я на животе подполз к самому верху и заглянул на другую сторону.

Картина напоминала скопление небольших каменных зданий с раскиданными вокруг обломками, росли деревья и кое-какой кустарник. Дальше ничего не было видно. Если на тех холмах кто-то следил за обстановкой, он надежно спрятался, как и я. Что до скопления скал, может, сейчас оно не служило убежищем разыскиваемым мною людям, но, несомненно, послужило в прошлом: через гребень туда тянулся еле заметный след, его могла оставить одна лошадь.

День склонялся к закату, и оттягивать дело не оставалось времени. Да и причины не было. Ведя лошадь за собой, я зашагал в каменные дебри.

Они стояли бок о бок, довольно высокая молодая женщина, лет девятнадцати — двадцати, и парнишка, тянувший на тринадцать, спиной к плоской стороне огромного песчаникового блока. С каштановыми волосами и светло-карими глазами, девушка была одета в амазонку, когда-то красивую, фасона, вошедшего в моду, когда я последний раз ездил в Европу. Мальчик обходился кожей и сомбреро. Чёрные волосы, черные глаза, винтовка слишком длинна для его роста.

— Как поживаете? — произнес я. — Меня зовут Ронан Чантри, и если я могу помочь вам, буду очень рад.

— Я — Лусинда Фолви, а это мой друг, Хорхе Улибарри. Он помогает мне добраться до поселений манданов.

— Манданов? — воскликнул я. — Но… они ведь очень далеко на севере! За сотни миль!

— Правильно, — спокойно ответила девушка, — только мне необходимо туда попасть.