|
Я закаляю волю. — Чего? — Ну, закаляю волю. Тренирую. По утрам… Прости, я опаздываю. Задыхаясь, она выбежала на пляж. Нервно оглянулась — ни души, даже окна пансионата не светятся. Сбросила сарафан, комкая, стянула белье, кинулась в воду и поплыла кролем, будто пытаясь вырваться из собственной кожи. Не хватало дыхания. Сашка перешла на «пляжный брасс», сильно загребая ногами, высоко подняв подбородок. Плыть было приятно. Раньше она никогда не купалась голышом и не предполагала, что это так здорово. Холодная вода покалывала иголочками, согревала и согревалась. Сашка двумя руками ухватилась за буек и замерла, покачиваясь, невидимая с берега. А может быть, обратно не возвращаться? Рвануть дальше, через все море, в Турцию… Она перевернулась на спину и, лениво взмахивая руками, поплыла к берегу. Редкие утренние звезды растворялись медленно, как крупицы сахара в холодной воде. Сашка растерлась полотенцем и оделась в кабинке. Вышла, прислушалась к себе — ничего не происходило. Она зашагала к выходу из пляжа; ее скрутило напротив сарайчика с лежаками, запертого на висячий замок. Закашлявшись и схватившись за горло, Сашка извергла из себя четыре золотых монеты. * * * На третье утро купаний ее вырвало уже в квартире, в ванной. Монеты звякнули о чугун. Сашка трясущимися руками собрала их, рассмотрела — точно такие же, с округлым «объемным» значком. Достоинством в ноль копеек… Она криво улыбнулась своему отражению в зеркале. Спрятала монеты в карман халата. Умылась и вышла. Мама накручивала волосы на бигуди. Смысла в этом не было: все равно в воде завивка разойдется, но теперь мама тратила кучу времени на бигуди, на макияж, на выглаживание юбок и теннисок. — Ты не против, если мы с Валентином завтра вечером завеемся в кафе? Вдвоем? Мама задавала вопрос, старательно отводя глаза. — Ты можешь сходить в кино… Что там идет, в кинотеатре на набережной? — Не знаю, — Сашка перебирала монеты в кармане. — Идите. Я дома почитаю. — Вот как быть с ключами? — Сашкина покладистость явно обрадовала маму, у нее будто гора с плеч свалилась. — Если я вернусь поздно… Не хотелось бы тебя будить… Но если забирать ключи — вдруг ты захочешь прогуляться? — Бери ключи. Я почитаю, — повторила Сашка. — Но свежий воздух… — Я сяду на балконе. Возьму настольную лампу. — Хоть завтра, может быть, ты захочешь на дискотеку? — Нет. Днем Валентин повел их обедать в ресторан. Был он приличный дядька, остроумный, обаятельный; Сашка смотрела, как радуется мама, и мысленно считала дни: сегодня двадцать седьмое. Осталось пять дней… Вернее, четыре, на пятый мы уезжаем. И все кончится. Я все забуду. Еще пять раз… Она искупалась на следующее утро и на следующее, а потом проспала. * * * Проснулась от солнца. Солнце било в незакрытое окно, мамина постель была пуста, будильник, вывернувшись из-под подушки, лежал на ковре. Не веря себе, Сашка взяла его в руки. Желтая стрелка на половине четвертого… Пружина спущена… Почему он не зазвонил?! — Мама! Ты трогала будильник?! Мама, добродушная, свежая после душа, принесла в комнату кофе на подносе. — Не трогала… Он упал, я его не поднимала… Еще хозяйка придерется… Не переживай, ты не высыпалась в последние дни, надо же высыпаться на отдыхе… Да что с тобой? Сашка сидела на краю раскладушки, опустив плечи и четко осознавая, что случилось ужасное. |
