— Ты хорошо знаешь, что не имеешь на это права, приятель. К тому же, если ты выстрелишь, появятся агенты службы безопасности. Дай мне прикончить эту сволочь. Если бы ты знал, что он делал, ты бы мне помог... Ну ладно, если ты так хочешь...

Он отложил в сторону вилку и взялся за ножовку, принесенную Ракелью. Только вместо того, чтобы заняться цепочкой от наручников, он приставил полотно к запястью умирающего и принялся пилить. Фаусто Моралес сделал резкий рывок, оторвавший его от пола, и заорал еще сильней. Это была бойня! Кровь текла на плиточный пол, полицейский из Ж-2 мучительно извивался, в то время как Луис Мигель, словно прилежный ремесленник, водил своей ножовкой взад-вперед по его руке и уже углубился на добрый сантиметр.

Малко понял, что ему не удастся урезонить Баямо. Он вернулся в дом. Ракель сидела на диване. Руками она заткнулауши; ее глаза вылезали из орбит. Она поднялась в истерике:

— Я хочу уехать! Я хочу уехать!

Не хватало только этого...

Не обращая на нее внимания, Малко стал долбить кухонную дверь рукояткой пистолета. Дерево оказалось не очень прочным, и вскоре появилась дыра, которую он расширил, чтобы просунуть свою руку. Ему наконец удалось повернуть ключ, и он ринулся на кухню.

Баямо поднялся с наручником на запястье, другой висел пустой на конце цепочки. В луже крови лежала отрезанная рука. Это была резня! С запястья Фауста Моралеса продолжала стекать кровь. Еще несколько судорог сотрясли тело мучителя Херминии, и он перестал двигаться. Малко ринулся на Баямо и, нанося ему удары рукояткой пистолета, прижал его к стене.

Баямо поскользнулся в крови и чуть не упал. Своим пропитым голосом он сказал:

— Если бы ты попал к нему в руки, приятель, ты не представляешь, что бы он с тобой сделал...

Его жажда крови, кажется, была утолена. Как слон старается разорвать свои цепи, так Баямо с яростью дергал свой наручник и бормотал:

— Мне надо освободиться от этой гадости!

Не обращая внимания на труп, Баямо присел, примостил наручник и принялся пилить его ножовкой, еще мокрой от крови.

Малко посмотрел на картину бойни и подумал о словах резидента ЦРУ в Вене: «Всего лишь небольшая хорошенькая прогулка на Кубу». Хорошенькая прогулка в страну ужаса! Он не мог заставить себя посмотреть на искалеченное лицо мертвеца. По улице промчалась машина с включенной сиреной. Это напомнило ему об угрожавшей им опасности. Луис Мигель прекратил пилить и поднял голову.

— Будет лучше, если они нас не найдут...

Малко посмотрел на него с отвращением. Это ради него он рисковал своей жизнью и жизнью Ракели, а ЦРУ лезло вон из кожи. Ради человека, способного совершить такую мерзость. Вдруг он подумал, что Баямо тоже является палачом. Ситуация в духе Кафки, из которой можно вырваться, лишь покинув Кубу...

— Надо его похоронить, — проговорил Баямо. — Иначе из-за жары он начнет скоро портиться.

Малко холодно посмотрел на него.

— Пойду поищу вам лопату.

Он испытывал лишь чувство глубокого отвращения.

Ракель по-прежнему находилась в гостиной в состоянии прострации. Малко нашел лопату и отнес ее Луису Мигелю. Баямо отволок тело за дом и, ни слова не говоря, принялся копать. Малко вернулся в дом. Три часа ночи. У него не было больше сил.

Малко нежно обнял Ракель и попытался успокоить ее Совершенно травмированная тем, что ей пришлось увидеть, она безостановочно дрожала.

— Мы уедем очень быстро, — пообещал он.

Она подняла свое лицо, мокрое от слез.

— И каким образом?

Теперь он мог ей это сказать.

— Быстроходное судно, пришедшее из Мексики, ждет нас в Кайо Ларго. За час мы будем вне кубинских территориальных вод.

— И как мы доберемся до Кайо Ларго?

— Самолетом.