Дальше коридор сворачивал под прямым углом, и за этим поворотом старушка увидела дверь с незамысловатой табличкой "Ж".

Толкнув эту дверь и обнаружив за ней помещение, сверкающее дорогим испанским кафелем и немецкой сантехникой, старушка мысленно отметила, что центр "Чарити", по всей видимости, процветает и финансовые проблемы не омрачают его горизонта.

Внимательно оглядевшись, она нашла замазанное белой краской окно, закрытое на самый обыкновенный шпингалет, и проверила, что этот шпингалет свободно открывается и в нужный момент не создаст проблем. Затем старушка взглянула на часы и убедилась, что до закрытия центра осталось около получаса. Возвратившись в коридор и убедившись, что за ней никто не наблюдает, она юркнула в заранее присмотренное убежище - маленький чуланчик, где уборщицы держали свой нехитрый профессиональный инвентарь.

Настала самая трудная часть операции, та часть, о которой активная, энергичная Луша думала с настоящим ужасом, - ей нужно просто ждать, ждать назначенного времени. Такая бездеятельность была полностью противопоказана ее натуре.

Луша пристроилась на перевернутом пластмассовом ведре, привалилась к стене и накрылась синим рабочим халатом.

По коридору, оживленно переговариваясь, прошли сотрудники центра, расходящиеся по домам.

Последними, с тяжелым топотом, заставляющим вспомнить неторопливо прогуливающееся стадо слонов, проследовали здешние грации, по дороге лениво переругиваясь:

- Припомню я тебе этот свитерок!

- Да сама-то хороша - кто вчера куртку лайковую оприходовал не в очередь? Забыла уже?

- Да ладно собачиться-то, пойдем лучше ко мне, у меня булочки с корицей испечены!

- А мы ж худеть собирались!

- А ну его!

- И то верно. С корицей, говоришь?

Тяжелый топот стих, и в коридоре воцарилась гулкая тишина.

У Луши затекла нога, она чуть-чуть пошевелилась, устраиваясь поудобнее, и тут же дверца чулана с грохотом распахнулась.

На пороге стоял бритоголовый тип огромного роста, с самым зверским выражением лица, и плотоядно ухмылялся.

- Вот она где прячется! Так я и знал! Обмануть меня пыталась? Ты что же, думала - у меня полторы извилины? Отсидеться хотела в чилл-ауте? Нет, дорогуша, здесь люди тоже работают! Читать не умеешь, выгнали из первого класса церковно-приходской школы за тупость? Видишь, что написано - посторонним все воспрещено! Все! Понимаешь ты, Клава Шиффер доморощенная? Как ты до дома-то дотащишь все, что здесь нахапала?

- Да я ничего и не взяла, - пыталась оправдаться Луша, - и не нужно мне вовсе ничего вашего, если только что-нибудь такое из верхней одежды.., к примеру, пальто...

- Пальто? - ехидно переспросил бритоголовый. - Да у нас на пальто очередь из постоянных сотрудников! У нас на пальто бухгалтеры с опытом записываются! Пальто ей понадобилось!

Луша хотела возразить, что ведь и не взяла она никакого пальто, но тут же увидела, что пальто лежит у нее на коленях - замечательное светло-бежевое кашемировое пальто с красивым шалевым воротником. Луша вскочила, чтобы объяснить, что не имеет к этому пальто никакого отношения, что оно само как-то к ней приблудилось...

И тут же она проснулась. Было очень тихо, она сидела одна в чуланчике, все тело затекло от неудобной позы и долгой неподвижности, и очень хотелось пить.

Луша испуганно полезла в сумку за электрическим фонариком - ей показалось, что она проспала всю ночь, тем самым сорвав тщательно продуманную операцию. Фонарик высветил циферблат часов. Стрелки показывали пять минут второго.

Луша ахнула и побежала к заветной двери с надписью "Ж".

***

На улице было тихо и безлюдно. Я осторожно приблизилась к зданию благотворительного центра. У входа в центр горел дежурный свет, что позволяло разглядеть скучающего в холле немолодого охранника - более удачливого сменщика покойного Анатолия.