Вера чувствовала, как сын все больше отдаляется от нее, родной матери, и прикипает своим сердечком к мягкой Леле, к которой каждую минуту можно обратиться, у нее весело и интересно. Леля даже взяла котенка для Митечки, хотя ее мужики терпеть не могут кошек.

Митечке скоро в школу. Леля конечно же научила его и читать, и считать. Это замечательно! Но лично она думает, что ребенок должен развиваться без перескоков через ступеньки. До школы — игры, в школе — грамота, ему же неинтересно будет сидеть на уроках! Отсюда зазнайство перед другими, леность… да мало ли что еще может возрасти на такой почве: а я лучше вас!

Леля не сильный воспитатель, что заметно по ее сыну Алешке. Тот в грош ее не ставит. Мать для домашних удобств, не более того… Так что пусть Леля занимается своим сыном, а своим Митечкой будет заниматься сама Вера. Леля, конечно, расстроится, но подходит время, когда сын должен знать, кто есть кто.

Тем более что у нее, кажется, продвигается дело с замужеством. Режиссер телепрограммы и Верин любовник — Виталий — собрался наконец развестись.

Вера давно мучилась — сказать или нет Леле о том, что видела Митю в затрапезнейшем виде, гулявшего с детской коляской. Да и видит из окна трамвая теперь довольно часто, когда, конечно, предпочитает возвращаться домой именно этим транспортом. Создается впечатление, что он не работает и никуда отъезжать, видимо, не собирается. Интересно все же обсудить это. Правда, сегодня она шла к Леле с твердым намерением окончательно решить с Митечкой.

Они сели за кофе, и Леля сразу обратила внимание, что Вера как-то странно смотрит на нее, будто решая, можно ли ей довериться, было ясно, что у Веры просто на кончике языка висит какая-то тайна. И точно. Та вздохнула, как перед трудным прыжком, и сказала:

— Я видела Митю… — И изложила в подробностях и саму «встречу» и свои предположения по этому поводу.

Она сразу заметила, что Леля стала как-то «не в себе»: уставилась в одну точку, глаза горят…

Вера мысленно выругала себя: зачем она рассказала? Ни к чему, ох как ни к чему опять эти напоминания о Мите! Она о нем постаралась забыть, и воспоминания уже не ранили ее как прежде, но приносили отголоски, дуновение того счастья, которое она с Митей испытала. С Виталием не так — проще, скучнее, но и она уже не девочка, ей нужно выйти замуж, дать Митечке отца, себе — «стену», и все. А вот Леля явно живет только тем, что у нее был когда-то Митя. Веру злит еще то, что и Митечку Леля обожает больше из-за Мити, чем из-за самого Митечки!

— Но что, что же произошло с ним?! — вдруг вскинулась Леля. — Что все-таки ты думаешь, Вера?

— Не знаю, я почти не вспоминаю Митю, и меня по большому счету не интересует, что с ним происходит. Так, пустой интерес. А тебе, если хочешь, дам совет: зря ты все это затеваешь, то есть собираешь детей, суетишься… Оставь ты в покое и Митю, и его семью, и его детей! У них у всех есть матери, и пусть сами справляются…

Леля поникла. Ее резануло Верины «оставь в покое» и «у них есть матери»… Леля поняла, что эти слова относятся главным образом к Митечке.

— Ну вот, само собой подошло к тому, о чем я давно собиралась с тобой поговорить, — сказала Вера как можно более мягко. — Понимаешь, Митечка совсем отлучился от родного дома… Он дни напролет проводит здесь, с тобой… Это не дело. Ну, пока он был маленький, — ладно, но теперь… Не за горами школа, и что? Кого он будет звать на собрания? Кому тащить дневник? Я все же родила его! Я бесконечно благодарна тебе за помощь. Ты даже не знаешь как… Я тебя люблю… Но, — продолжила Вера твердо, — но сына — больше.