|
Анатолий ходил по узким улицам Порту и Вальпараисо, вдыхал головокружительный запах Средиземноморья. Там люди жили совсем по-другому. Он заходил в магазины, и там полки были забиты товаром, заходил в бары и расспрашивал людей о том, чем они здесь занимаются, и оказывалось, что там отдыхали простые рабочие, а вовсе не сильные мира сего. Возвращаясь домой, он снова погружался в мрачную паутину советских будней, которая так разительно отличалась от того, что он видел на западе. Дома он только и мог говорить о том, что «вот там люди живут по-человечески».
«Когда жил за границей уже, штукатуром подрабатывал. Получал прилично. Там я почему-то не убивал. Там жизнь хорошая, там на убийства не тянет. Я хотел остаться жить за границей, как и многие служившие со мной на флоте. Все моряки хотели выбраться из нищеты Союза, мы ведь видели, как в других местах люди живут. Я ж раньше работал на «Грузии», «Льве Толстом», «Максиме Горьком» – это были все пассажирские судна. Я был матросом, ключником. На «Льве Толстом» в одной каюте нашел 170 тысяч немецких марок, хотел украсть все, но взял только три тысячи, и меня не поймали. Шли, конечно, разговоры про воровство, но меня почему-то даже не заподозрили. У меня по жизни было больше 100 таких необъяснимых эпизодов. Я и в Греции воровал, когда не было денег, еду и одежду». (А. Оноприенко) Анатолий тоже хотел жить по-человечески, но не получалось. Как бы много он ни зарабатывал, он не мог себе позволить ходить в бары, как в Европе по вечерам, покупать технику и красивую одежду. То, чего он хотел, в СССР стоило баснословно дорого, а то, что было общедоступно, ему и даром не было нужно. Он брал один круиз за другим, периодически воровал по мелочи у гостей лайнера и в магазинах за рубежом, возил контрабанду (как и абсолютное большинство других моряков) на продажу. Оноприенко зарабатывал не просто очень хорошие, но действительно большие деньги, иногда он приближался к желаемому уровню, но всякий раз все рушилось ровно за шаг до цели. Показательно уже то, что в 23 года он без особых проблем купил себе ВАЗ2108, весьма хорошее достижение по тем временам. И все-таки это был не Мерседес и даже не Фиат. В 1986-м году Оноприенко все же поймали за воровство на лайнере. Разразился дикий скандал. Претензий никто предъявлять не стал, но Толю попросили уволиться. Для него это значило конец всего. Теперь в его жизни осталась только беспросветная серость одинаковых блочных домов, пустых полок в магазинах и уродливой одежды. Вдобавок ко всему их с Ирой ребенок без конца болел, женщина с головой погрузилась в лечение и воспитание малыша, ставшего для нее смыслом жизни, а вот хорошо выглядеть ей больше было не нужно. Работая на международном лайнере, она выглядела как красотка мирового уровня, но теперь раздалась, обрюзгла, нацепила неряшливо скроенные платья из в цветочек и стала напоминать повариху из школьной столовой. В жизни Анатолия Ирина стала ассоциироваться со всей уродливой советской рутиной, которую он ненавидел. В один из дней он просто собрал вещи и уехал в другой город, решив, что объяснять что-то жене бессмысленно. Как объяснить, что больше не любишь? Как извиниться за то, что страсть сменилась раздражением? «У меня была кавказская овчарка. Я купил ее в Москве, а потом привез домой – Запорожская область, Васильевский район, село Маячка, улица Каховская 12. У меня там был дом. Я там выращивал щенков и продавал по 150–200 рублей, за эти деньги жил. И все было хорошо. Потом первое убийство, второе… Девять убийств было еще при Советском Союзе и 43 – уже при независимой Украине. В СССР я был коммунистом, членом советской Компартии, офицером. Мореходку закончил, в загранплавания ходил, мечтал о кругосветке. Это было до 29 лет. А в 30 я уже начал убивать. Убийства начались с ничего. У меня все было: дом, машина, деньги, четырехлетний ребенок. |
