|
Не хватало еще, чтобы он на лестнице столкнулся с «группой поддержки». – Проходите, – сказал Василий как можно спокойнее. – Это ко мне, – кивнул он матери. Самарин прошел в комнату к Василию и, ни слова не говоря, вынул плоскую бутылку коньяка. – Что стоишь? – спросил он очумевшего Константинова. – Неси рюмки или что там у тебя для этого дела? И закусить. Василий послушно бросился на кухню. – Мам? Там ко мне ребята должны прийти, – понизив голос, сказал он матери. – Так ты дверь приоткрой? Пусть они в прихожей посидят или на кухне. В комнату их не надо… И сама не заходи, ладно? – Ох уж эти мальчишки… – с улыбкой покачала седой головой мать. – Все у них тайны, загадки… Ладно, ладно, ухожу. Василий вернулся в комнату с парой рюмок в одной руке и тарелкой с сыром и колбасой в другой. Самарин стоял у окна и Молча следил за тем, как Константинов суетится у стола. – Ну что, за новую встречу? – предложил Дмитрий. Василий промолчал, но рюмку поднял. – Что-то ты кислый, Константинов. А я думал, ты коньячок уважаешь… Уж прости, это не «Юбилейный». – Самарин отпил глоток и не спеша закусил кусочком сыра. – Значит, говоришь, «Белый Аист» был паленым? А как насчет остатков клофелинчика в стакане, а? Василий побледнел. Он знал, что на экспертизу была отправлена бутылка, но стакан! Он был уверен, что тот, давно и не раз вымытый, совершил уже не одно путешествие из Петербурга в Москву и обратно. Как же они доперли, сволочи?! А этот в отделении… Почему не предупредил? Зря только деньги на него угрохали… Дмитрий видел, что попал в точку. – Да, – он вздохнул и сделал еще один глоток, – ты не бойся, пей. У меня все чисто. Да и кейс с рубинами вряд ли держишь дома… Где он, кстати говоря? Что ты все молчишь, онемел, что ли? – Да нет, я… пробормотал Василий, мучительно прислушиваясь к каждому шороху в прихожей. – Короче, ты понял. – Самарин поставил пустую рюмку на стол. – У меня на тебя кое-что есть. А у тебя есть рубины в золоте. Может, обменяемся? – Сколько вы хотите? – Василий осмелел. Следак оказался своим человеком. С таким просто договориться. Главное, столковаться на проценте. Который, кстати, совершенно необязательно выплачивать. Надо выяснить, кто за ним стоит. – А сколько не жалко? – усмехнулся Дмитрий. – Ну… процентов тридцать, тридцать пять… Самарин улыбнулся и плеснул себе еще коньяку. – А если семьдесят пять? – смотря в глаза Константинову, спросил он. – Ну… – начал было Василий, но услышал в прихожей шаги. «Наконец-то! Что они так долго!» – Это надо подумать, – с улыбкой ответил он. – Не многовато ли? Василий Константинов больше не боялся старшего следователя Самарина. Оказалось, что его можно купить, а значит, и кинуть, и даже убрать. Обычный скурвившийся мент из тех, у кого хватает наглости заламывать немыслимые проценты, но у кого, кроме наглости, ничего нет за душой. – Считаешь, многовато? Смотри, все сто заберу. Василию хотелось расхохотаться. Какой деловой! Да ты отсюда можешь не выйти! А если выйдешь, до первого этажа не доберешься. Там за стеной тебя ждут. И все слышат. – Сейчас еще помидорчик порежу… Он выскользнул из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Самарин поддел вилкой кусок колбасы, медленно прожевал ее и усмехнулся. Он выяснил самое главное: рубины у Константинова и он еще не успел их толкнуть. |
