|
На этот раз он говорил грозно – без тени юмора. Немедленно воцарилась почтительная тишина: связываться никому не хотелось. И в этой тишине послышался благословенный лязг открываемой двери. Более приятного звука Джава никогда еще не слышал. – Сагитов! – отрывисто бросил капитан. – На выход! 29 октября, средаСреда началась скверно. С утра на летучке начальник следственного отдела полковник Спиридонов, выслушав отчет Самарина о том, как идет следствие по «вампиру» (так транспортники успели окрестить убийцу-садиста из электрички), покачал головой и сказал: – Шире подключай Никиту и Катю. Все понятно? И о других делах не забывай. Как у тебя там насчет поджога будки путевого обходчика? Самарин понял, что Семен Семенович смотрит на дело «вампира» как на верный «глухарь» и считает, что старший следователь Самарин может заняться и другими делами, более реальными. – Ты на поджог еще не выезжал? А надо бы. Потом Мишка Березин отчитывался по делу о хищениях на Ладожской-Товарной. Тут тоже все было глухо. Охрану усилили, со всеми работниками провели допросы, в том числе и перекрестные, а кражи продолжались. И всякий раз усиленная охрана в нужный момент непременно оказывалась на других путях, у самого дальнего состава. Железная дорога несла огромные убытки, покрывая страховки. Дошло до того, что работникам стало нечем платить. «Тут свои», – думал Дмитрий. – Михаил, еще раз проверь всех служащих на Товарной. Даже если основная команда состоит из людей со стороны, им помогает кто-то из своих, – покачал головой Семен Семенович. – Да уж всех вдоль и поперек проверил, – сказал Березин. – У меня такое чувство, будто я на этой Ладожской-Товарной живу. – Вот и хорошо. Живи дальше. – Дмитрий, у тебя сегодня что по вампиру? – Личные связи проверяю. Сходить к Сорокиной на работу, предъявить фоторобот, родителям его показать… Хотя, честно говоря, особых результатов не жду. Звонков по фотороботу – завал, и все чушь. Портрет слепой – на каждого второго похож. – Вот и я о том же. Пусть этим займутся Панков и Калачева. А ты давай пока с путевым обходчиком. – Может, туда Никиту послать? – Нет, хочу, чтобы туда съездил ты. А после тебя – пусть едет Никита. Дмитрий кивнул и вернулся к себе в кабинет, который делил с Никитой Панковым и Михаилом Березиным. Он вынул из шкафа дело о поджоге дома, но тут в дверях возник Мишка Березин: – Самарин, ты сдал план работы на ноябрь? Дмитрий завыл (про себя, разумеется). – Слушай, как я на месяц вперед смогу расписать работу по раскрытию преступлений, которых еще не совершили, а? Ну вот как ты себе это представляешь? – Это распоряжение начальника ГУВД, а не мое, – спокойно глядя на него ясными глазами, отвечал Березин. – И я его распоряжения не комментирую. Между прочим, так же, как и ты, пишу план работы. Дмитрий хотел пройтись по поводу самого Березина и его отношения к начальству и службе. Против лома нет приема. Придется писать. Иначе работать не дадут. А строптивость лучше приберечь для других, более принципиальных случаев. – Ладно, занесу через полчаса, – сухо сказал он. Он отложил папку, вынул чистый лист бумаги и написал: «План работы на текущий месяц». И вдруг стало так тошно, что захотелось швырнуть ручку на пол и растоптать ногами. Господи, какой маразм! На нем труднейшее дело об убийстве в электричке, не говоря о других. Но вместо того, чтобы заниматься маньяком, он должен сочинять дурацкий план. И все ради чего? Ради того, чтобы угодить какому-то идиоту наверху? И ведь не он один. |
