|
Для похода в милицию она оделась несколько скромнее, чем для редакции, – на ней были брюки. Правда, они принадлежали к разряду тех, что «три дня с мылом надевали», и подчеркивали аппетитные Ларисины формы нисколько не меньше, чем колготки. Работники правоохранительных органов – обычные мужчины, с той лишь оговоркой, что в служебное время имеют дело почти исключительно с людьми своего пола, а служебное время у них практически не нормировано. Разумеется, патрульно-постовая служба, особенно вокзальная, немало видит и представительниц прекрасного пола. Хотя, положа руку на сердце, этот конкретный пол следовало бы назвать синерожим. Поэтому красивая, молодая и пышная особа, от которой на все пропахшее табаком и несвежими носками отделение разносился сладкий французский аромат, привела сотрудников в ступор. Не нашлось ни одного, кто не проводил бы ее долгим восхищенным взглядом. Единственным, на кого Ларисины прелести не произвели ни малейшего впечатления, был тот, к кому она пришла, – старший следователь Дмитрий Самарин. – Проходите, пожалуйста, – вежливо, но очень сухо сказал он, указывая на дверь кабинета. Лариса вошла. – Вы меня вызывали? По какому же поводу? – Хотел поговорить о ваших взаимоотношениях с Сорокиным. Что вы знаете о его жене? Каким она была человеком… – Сесть можно? – Садитесь, пожалуйста, – спохватился Самарин, вставая со стула. Она выбрала место у стены, так чтобы между ней и Самариным не было стола и вся ее фигура просматривалась полностью. Брюки плотно обтягивали бедра, и создавалось впечатление, что на Ларисе вообще ничего нет, кроме черных колготок и прозрачного гипюрового топа, который решительно ничего не скрывал. Видно, Лариса явилась с самыми решительными намерениями. Следователь казался ей привлекательной добычей. Не очень легкой – но от этого охота становится еще интереснее. – Ваша фамилия, имя-отчество, год рождения? – не замечая прелестей свидетельницы, спросил Самарин. – Лариса Георгиевна Мокроусова, семьдесят седьмой. – Что вам известно о смерти Марины Сорокиной, жены Константина Сорокина, вашего сослуживца? – Да какой-то маньяк ее замочил… А на хрена она с ним пошла? Надо же смотреть, с кем идешь. Господи! Да у меня сколько раз так бывало: подваливает такой деловой, туда-сюда, тачка, бабки, а я в глаза ему посмотрю – и от ворот поворот. Таких нам не надо! «А ведь, по сути, она права», – подумал Дмитрий и спросил: – Со слов Константина Сорокина я понял, что вы были знакомы с его женой. – Было дело. Она же по специальности – училка. У нас в школе вела историю. Это, прямо скажем, был не самый мой любимый предмет. – А какой же самый любимый? – Физкультура! – Лариса хмыкнула. – Но вы пошли не по спортивной линии. – Тренера не стало. – Лариса, а вы могли бы припомнить, что произошло, когда у вас в журнале отмечали день рождения Сорокина? – Да ничего такого. Сидели за столом – выпивали, закусывали. Мы с Сорокиным оказались рядом, и уж не знаю, кто начал, он или я, кажется, все-таки он, стали целоваться. Но это так, в шутку. Шеф ему машину редакционную дал, велел водителю отвезти его домой и вернуться назад. Думаю – прокатимся вместе. Тем более что я ему подарочек купила один, хотела с глазу на глаз передать. – Вам часто приходилось дарить нижнее белье чужим мужьям? – Нет. Я предпочитаю, чтобы его дарили мне. – Но в тот раз вы изменили своим принципам. – Ну, понимаете. Костя всегда был такой какой-то безынициативный, квелый, хотелось его взбодрить. |
