Он решил поехать к Дестини домой. Ему необходимо было узнать, что происходит.

Глава 39

Дестини удивляет Патрика

Патрик не мог оторвать глаз от горла Дестини.

Кожа бледная и гладкая, словно бархат. Шейка длинная и прямая. Он буквально чувствовал ее вкус. Он чувствовал вкус ее плоти под подбородком, нежного местечка, лишенного мышц, где, скрытые кожей, свободно разбегались в разные стороны вены.

Пока они танцевали, он наблюдал, как пульсируют ее вены, нежная синева на фоне мягкой, гладкой кожи. Дестини что-то сказала ему, перекрикивая громкую музыку. Но он не слышал ее. Слишком сосредоточен он был на тоненьких, пульсирующих сосудиках, на ее восхитительном горлышке.

«Вскоре, Дестини, мы с тобой будем вместе навсегда», — думал он, возвращая ей улыбку.

Ритмы изменились, когда ди-джей поработал над ними. Дестини тут же сменила ритм, и Патрик сменил его вместе с ней, двигаясь плавно и сталкиваясь с ней. Любой повод, чтобы коснуться ее. Взгляд прикован к ее горлу. Впиться бы зубами в эту мягкую плоть прямо сейчас и пить… пить, пока она стонет и задыхается.

Он знал, что луна уже стоит в небе достаточно высоко. В танцевальном клубе не было окон. Но Патрик мог чувствовать луну. Волнение его нарастало по мере того, как поднималась луна. А вместе с ним нарастал и голод.

С лица Дестини не сходила улыбка, когда она двигалась на танцполе в мерцании вспыхивающих огней. Патрик решил, что она милее своей сестры. Была в ней некая прелесть — очарование невинности? — коей Ливви была лишена напрочь.

Ему стало интересно, как идут у Ливви дела с парнем Дестини, Гаррисоном. Ей явно не терпелось разделаться с ним, завладеть под светом полной луны и обратить в вампира.

Неужели она так сильно ненавидит свою сестру?

Патрик гадал, за что. Он вообще не мог взять в толк, почему одна из близнецов добровольно избрала жизнь вампира, а другую потребуется принудить к этому силой.

«Сегодня…

Я сделаю это с нею сегодня. Она не поймет даже, что случилось, пока не станет слишком поздно».

Что же рассорило двух сестер? Почему Ливви питает к своей сестре такую лютую злобу?

А пока они танцевали, размышления его приняли иной ход, и он подумал о группе вампиров, к которой примкнул. Так много ничтожеств и глупцов, ставящих под удар всю группу… Патрик знал, что Охотники времени зря не теряют. Знал он и то, что Охотники вскоре вычислят их убежище и нагрянут, дабы выкурить их оттуда.

Ему надлежало безжалостно искоренить слабых до начала решающего сражения.

Он намеревался выиграть эту битву. Вот уже почти сотню лет его изгоняли из одного города за другим. Вынуждали бежать, скрываться.

Довольно.

Он твердо решил обосноваться здесь. «Если Охотники считают, что легко смогут выжить нас из этого города — пускай. Мы будем наготове.

Но сперва необходимо удостовериться, что остались только сильные.

Придешь ли ты сегодня ко мне, Ливви? Доведешь ли до конца то, что начала с Гаррисоном? Или позволишь ему уйти, доказав тем самым, что и ты одна из слабаков?»

Патрику не хотелось убивать Ливви. Его к ней тянуло — как, впрочем, и к ее сестре. Но если потребуется, он прикончит Ливви тем же способом, каким прикончил ее подружек.

«Мы будем сильными, достаточно сильными, чтобы убить любых Охотников, которые посмеют вторгнуться в наши дома».

Он повернулся к Дестини и только тут понял, что она сжимает его руку.

— Патрик, в чем дело? У тебя такое несчастное лицо…

— Я… задумался кое о чем, — сказал он. Взяв за руку, он повел ее с танцпола. — Ну что, натанцевалась? А то я уже вспотел. — Он взял с барной стойки салфетку и картинно промокнул лоб.