Поняла, потому что самым сильным ее желанием было позволить этой горькой чаше минуть ее, то есть не делать вообще никакого выбора. Она страстно хотела, чтобы все было по-прежнему, чтобы она испытала счастье быть подле него в том качестве, какое позволит ей честь. Если его превращение в короля означает, что она никогда не сможет снова ощутить его поцелуй, растаять в его объятиях, видеть, как он улыбается, — то пусть лучше он останется обычным человеком.
— Миледи! Леди Маргарита!
Дрожь сотрясла ее тело, когда она стряхнула с себя видение холодного серого пейзажа, который нарисовало ей сердце. Она повернулась к Оливеру и вопросительно подняла бровь.
— Старуха уснула. Что будем делать теперь?
Надо возвращаться, — сказала она, — обратно в крепость.
— А когда вернемся?
— Идиот! — со слезами на глазах буркнула Астрид. — Откуда ей знать ответ на твой вопрос? А если и знает, как она может его произнести?
«А действительно, как?» — спросила себя Маргарита. Но впереди лежал долгий обратный путь, так что у нее будет время принять решение.
ГЛАВА 18
Маргариты в крепости не оказалось. Ее не было там уже много дней.
Дэвид, узнав новости от капитана, которого оставил главным в крепости, почувствовал, как леденеет кровь в его венах.
Леди Маргарита покинула крепость в сопровождении вооруженных всадников чуть менее двух недель назад. Никто не знал, куда она направилась. Никто не мог сказать, когда она вернется.
Никто не знал, намеревалась ли она вообще возвращаться.
Дэвид стоял в большом зале, а перед ним вытянулся бледный начальник гарнизона. Рыцарь нарочито медленно снял латные рукавицы и бросил их на стол, пытаясь сдержать охвативший его гнев. С трудом расцепив зубы, он задал вопрос, который беспокоил его больше всего:
— Кто с ней поехал?
— Ее служанка, ваш оруженосец и эскорт из шести тяжеловооруженных всадников.
— Только шестеро.
— Да, сэр.
Капитан, державшийся настороженно, закрыл рот, решив, что лучше больше ничего не говорить. И поступил совершенно правильно: в противном случае Дэвид вполне мог снести ему голову. То, что Оливер сопровождает Маргариту, должно было его успокоить, но итальянский оруженосец питал слабость и к самой даме, и к ее крошке служанке. На него можно было положиться в том смысле, что в случае необходимости он отдаст за них жизнь, но он также будет покорным рабом в любой безумной затее Маргариты.
— Больше ничего нового? — настаивал Дэвид. — От короля никто не приезжал с требованием отправить ее в Лондон? Никто не приезжал из Бресфорда?
— Ничего, сэр Дэвид.
— Она не принимала благородных посетителей? — Он сдвинул брови, внезапно встревожившись. — Сын лорда Галливела не появлялся?
— Никак нет, сэр.
Дэвид вполголоса выругался и бросился было к выходу, но, сделав пару шагов, остановился и резко развернулся.
— Что происходило в мое отсутствие?
— Простите, сэр?
— Чем моя леди… то есть, леди Маргарита занималась до того, как уехала? Она была больна? Она вышивала, гуляла на свежем воздухе, каталась верхом? Что она делала?
— Главным образом она писала письма, сэр, и отправляла их с гонцами.
От недоброго предчувствия волосы у него на затылке встали дыбом.
— Она получила ответы на свои послания?
— Да, сэр, один или два.
Наконец капитан понял, чего от него хотят, и вывалил на Дэвида все, что знал: кто был гонцом, что этот человек рассказал в большом зале о том, где он был и кого видел. |