— Объясните, пожалуйста, как могло случиться, что такое важное известие я узнаю от слуг?

— Прошу прощения у вашего высочества… Я думал, что моя свадьба — тайна для всех.

— Но она не должна была быть тайной для меня, господин маркиз, — с сердцем возразил регент. — Разве вы забыли, что дворяне должны ставить себе за честь испросить мое согласие в случае желания вступить в брак. Это лучшее доказательство их преданности. Как же вы, один из моих приближенных, занимающий столь высокий пост, вы, маркиз де Салье, пренебрегли этим?

— Ваше высочество… — лепетал де Салье, — такое сомнение с вашей стороны…

— Это более, чем сомнение. Я сужу по действиям, которые не доказывают ни вашей преданности, ни вашей любви ко мне! Если я ошибаюсь, то разуверьте меня! Я вас слушаю; оправдывайтесь, если можете…

— Я не нахожу слов для оправданий. Я сознаю, что виноват перед вашим высочеством, потому что имел несчастье попасть под ваш гнев.

— Вы не обидели меня, маркиз, а сделали хуже: вы оскорбили мои отеческие к вам чувства… Король — отец семейства… все дворяне — его дети, а я блюду точное место короля…

— Я постараюсь оправдаться в ваших глазах и надеюсь, что мне это удастся, ваше высочество, я приведу вам причины…

— Я не хочу их знать! — перебил Филипп, переменив свой строгий тон на мягкий. — Вы сознались в своей вине, значит, вы раскаиваетесь… Я прощаю вас, но с условием, что раскаяние не будет для вас тяжело. Вы должны сегодня же вечером представить нам маркизу де Салье.

Маркиз хотел было возразить, но Филипп, перебив его, продолжал:

— Мы примем ее с полным радушием, как жену одного из вернейших и лучших наших подданных.

Эти слова равнялись приказанию. Надо было повиноваться.

— Если бы госпожа де Салье, — сказал маркиз, — могла услышать ваши слова, она бы гордилась ими и была бы счастливейшею из смертных.

— Господа! — обратился Филипп к придворным. — Маркиз де Салье известил нас о своем браке, семейные обстоятельства удерживали его от этого прежде… Сегодня мы будем иметь удовольствие принять в Пале-Рояле его супругу…

В толпе послышался одобрительный шепот. Виконт, пробравшись к своему другу и очутившись в двух шагах от Филиппа, дернул опять маркиза за фалду его кафтана и тихо сказал:

— Маркиз, минута благоприятная! Бога ради, представьте меня…

— Виконт Фан-Авен, бретонский дворянин, — сказал де Салье, — к которому вы были так милостивы, ваше высочество, что обещали принять в вашу гвардию…

— А! Ваше высочество, — воскликнул виконт, — я буду считать этот день счастливейшим днем в моей жизни… Я в восторге, что имею случай высказать вам всю мою преданность…

— Благодарю вас, виконт, — ответил Филипп с улыбкой. — Думаю, вы уже знаете, как мы любим наше славное провинциальное дворянство…

— Да здравствует регент! — воскликнул в восторге Геркулес. — Он — светило нашей славы! Да здравствует регент!

— Да замолчи же! — шепнул ему на ухо маркиз.

— Разве я сказал глупость? — спросил смутившийся виконт.

— Да.

— Из каких вы мест, виконт? — спросил Филипп, которому понравились оригинальные выходки провинциала.

— Поместье Фан-Авенов, ваше высочество, близ Конкорно.

— Конкорно? Прелестный город, не правда ли?

— Прекраснеший во всем свете, ваше высочество, конечно, исключая Париж.