Собчак лидировал среди новых политиков и по числу посвященных ему статей в советской прессе. Большую статью о Собчаке опубликовал осенью 1989 года журнал «Огонек», со статьи о нем журнал «Родина» начал серию политических портретов «Имя в политике». Газета «Комсомольская правда» утверждала, что именно Анатолий Собчак получил наибольшее количество письменных признаний в любви. Одна из статей в газете «Московские новости», опубликованная еще 3 сентября 1989 года, занимала целую полосу и имела заголовок «Адвокат народа».

Я познакомился с А. А. Собчаком в Комитете по законодательству, где мне поручили руководить одним из подкомитетов — по законодательству в области культуры. Собчак понравился мне своей независимостью и смелостью суждений. Он был умен и амбициозен, но не пытался создавать вокруг себя какие-то группировки, как это делал Гавриил Попов, пытавшийся играть роль «главного идеолога» МДГ. В общении с чиновниками Верховного Совета Анатолий Собчак был не только самоуверенным, но порой даже высокомерным человеком, и в коридорах аппаратной власти его не любили. Многие считали Собчака эгоцентричным; в любом случае, он был человеком ярким, и никто не мог обвинить его в излишней скромности. Напротив, ему нравилось быть в центре внимания.

Нередко Собчак брал слово в парламенте без необходимости и далеко не всегда был справедлив, даже тогда, когда брал верх в публичном споре. В очень резкой полемике Собчака с премьером Николаем Рыжковым мои симпатии были на стороне Рыжкова, да и дело о пресловутом кооперативном концерне «АНТ» было представлено нам в явно искаженном свете. Однако эта полемика выявила крайнюю слабость многих руководителей высшего уровня как публичных политиков. Они не умели и не способны были вести открытую дискуссию в парламенте, они проигрывали, даже имея козыри на руках.

Однако и «демократы» выдвинули тогда очень много пустых и слабых людей. Так называемый «демократический блок» был в начале 1990 года скопищем поспешных политических образований: «Демократическая Россия», «Демократический союз», «Демократическая партия России», «Демократический конгресс», разного рода «народные фронты». Среди лидеров этих новых политических течений и партий было очень мало недавних диссидентов, но зато множество случайных людей, неудачников из аппарата КПСС, из государственных структур, карьеристов, циников, людей с сомнительным прошлым. Но здесь были и «романтики демократии», к числу которых, несомненно, принадлежал и Анатолий Собчак. При всем своем честолюбии и тщеславии он был порядочным человеком и очень дорожил репутацией компетентного, честного и независимого юриста. Очень хорошо чувствовал себя на трибуне, и сам говорил, что власть как право решать судьбы людей в тиши и в тени кабинета не представляет для него никакой ценности.

Его привлекала публичность власти. Он хотел видеть ее открытой и прозрачной, осуществляемой тут же, на заседании Верховного Совета или Комитета по законодательству, почти как в Древней Греции при Перикле, а потом и при Демосфене, которые правили Афинами прежде всего благодаря своему красноречию. В закрытых консультациях, которые проводили в Межрегиональной депутатской группе Гавриил Попов или Геннадий Бурбулис, Собчак почти никогда не участвовал. Но время тогда сопутствовало именно таким людям, и весенние месяцы 1990 года стали самыми успешными для «демократов». Умение вести непрерывную, но рутинную работу, деловитость, расторопность, организационные и административные навыки оказались тогда менее востребованными, чем ораторские способности и популистские таланты. Поэтому демократы повсюду теснили коммунистов.

Весной 1990 года национал-демократы оттеснили коммунистов в Прибалтике и в Закавказье. Они обрели большой вес на Украине и в Белоруссии.