Гарион почувствовал чужеродную силу, сосредоточившуюся в этом человеке; слабый звук эхом отдался в ушах. Выпрямившись, он схватился за поручень.

Слабость по-прежнему одолевала юношу, но он взял себя в руки и попытался сосредоточиться.

— Довольно! — раздался резкий возглас. На палубе появилась тётя Пол в сопровождении Дерника и Се'Недры.

— У нас тут просто небольшой спор относительно некоторых тонкостей юрисдикции, — с невинным видом объяснил Бэйрек.

— Я вижу, что вы делаете, — отрезала она с гневным видом. Потом бросила холодный взгляд на мерга.

— Тебе лучше удалиться! — велела она.

— Сначала отдайте то, что мне принадлежит! — крикнул тот.

— На твоём месте я не настаивала бы.

— Посмотрим, — процедил он и, выпрямившись, начал что-то бормотать себе под нос; руки выписывали в воздухе прихотливые узоры.

Гарион почувствовал, как в лицо ударило чем-то вроде сильного порыва ветра, хотя воздух был совершенно спокойным.

— Смотри не ошибись, — спокойно посоветовала тётя Пол. — Если забудешь хоть малейшую деталь заклинания, оно обратится на тебя и разнесёт на куски.

Человек в лодке замер на месте, обеспокоенно нахмурившись. Ветер, чуть не сбивший с ног Гариона, внезапно прекратился. Мерг начал снова судорожно работать пальцами; лицо окаменело от усилий сконцентрировать волю.

— Это делается так, гролим, — объявила тётя Пол, еле заметно повела пальцем, и Гарион тут же почувствовал, как дувший в лицо ветер изменил направление.

Гролим вскинул руки, отпрянул и, споткнувшись, упал на дно лодки.

Судёнышко, словно от сильного толчка, отбросило назад на несколько ярдов.

Гролим приподнялся; на смертельно бледном лице лихорадочно блестели расширенные от ужаса глаза.

— Возвращайся к своему хозяину, собака, — уничтожающе бросила тётя Пол, — и скажи, чтобы выпорол тебя за то, что плохо учишь уроки!

Гролим что-то поспешно приказал найсанским гребцам; те немедленно повернули лодку и поплыли к невольничьему судну.

— Мы собирались немного поразмяться, Полгара, — пожаловался Бэйрек. — Зачем нужно было всё испортить?!

— Пора бы тебе уже повзрослеть! — резко оборвала она его и повернулась к Гариону. Глаза сверкали, на лбу белым пламенем светилась серебряная прядь. — Жалкий идиот! Отказываешься от помощи и наставлений и тут же бросаешься в атаку, словно разъярённый бык! Неужели не имеешь ни малейшего представления о том, что это значит: перенести человека из одного места в другое у всех на глазах. Теперь каждому гролиму в Стисс Торе известно, что мы здесь!

— Но он умирал, — беспомощно оправдывался Гарион, показывая на лежащего человека. — Нужно же было что-то сделать!

— Он погиб в ту секунду, когда коснулся воды, — жёстко ответила она. — Погляди!

Раб, изогнувшись, застыл в последней смертельной муке: голова откинута, рот широко открыт. Очевидно, всё было кончено.

— Что с ним случилось? — прошептал Гарион, борясь с подступившей тошнотой.

— Пиявки ядовиты. Их укусы парализуют жертву, так что они могут без помехи высасывать кровь. Сердце его остановилось. По твоей вине гролимы узнали о нашем появлении, и всё из-за мертвеца.

— Он не был мёртв, когда я сделал это, — завопил Гарион, — и умолял о помощи!

Никогда ещё в жизни он не чувствовал такого гнева.

— Ему уже никто не мог помочь, — холодно, жёстко возразила она.

— Что же ты за чудовище? — спросил Гарион сквозь стиснутые зубы, сдерживаясь из последних сил.