|
Мор гейне казалось, что христиане отвергают самое священное, что только есть в этом мире, но в глазах христиан сама она покажется блудницей и даже хуже. Заговори она о кострах Белтайна как о священном долге перед Богиней, даже Игрейна, воспитанная на Авалоне, уставится на нее во все глаза, решив, что устами девушки говорит какой нибудь демон. Моргейна отвернулась: к ним спешила группа молодых людей — светлокудрый, сероглазый Артур, хрупкий, изящный Ланселет и рыжий здоровяк Гавейн, что возвышался над прочими, точно бык над парой породистых испанских коней. Артур склонился перед матерью в почтительном поклоне. — Госпожа моя. — Юноша тут же опомнился. — Матушка, долог ли для тебя этот день? — Не дольше, чем для тебя, сынок. Не присядешь ли? — Ненадолго, матушка. — Усевшись, Артур, незадолго до того наевшийся досыта, рассеянно захватил пригоршню сладостей, что Моргейна отложила про запас. Какой же он все таки еще мальчишка! Набив рот миндальным печеньем, он промолвил: — Матушка, не хочешь ли ты снова выйти замуж? Я бы подыскал тебе в мужья богатейшего — и добрейшего из лордов. Уриенс, владыка Северного Уэльса, овдовел, не сомневаюсь, что он обрадовался бы хорошей жене. — Спасибо, милый сын, — улыбнулась Игрейна. — Но, побывав женою короля, меньшим я не удовольствуюсь. Кроме того, я всей душой любила твоего отца, я не хочу ему замены. — Ну что ж, матушка, пусть будет так, как ты желаешь, — отозвался Артур. — Я просто не хотел, чтобы ты грустила в одиночестве. — Сложно мучиться одиночеством в монастыре, сынок, в окружении прочих женщин. Кроме того, там — Господь. — Я бы лучше поселилась в лесном скиту, нежели в доме, битком набитом женщинами, что трещат без умолку! — обронила Моргауза. — Если Господь и в самом деле там, то то непросто Ему вставить словечко! Игрейна не задержалась с ответом — и на мгновение Моргейна узнала живую, остроумную мать своего детства: — Полагаю, как любой подкаблучник, Он больше слушает своих невест, нежели говорит сам, но ежели внимательно прислушаться, так голос Господа зазвучит совсем рядом. Но случалось ли тебе когда нибудь присмиреть настолько, чтобы прислушаться и расслышать Господа, Моргауза? Рассмеявшись, Моргауза жестом дала понять, что удар попал в цель. — А ты, Ланселет? — обворожительно улыбаясь, осведомилась она. — Ты помолвлен ли, или, может статься, уже женат? Юноша со смехом встряхнул головой: — Ох нет, тетя. Не сомневаюсь, что мой отец, король Бан, рано или поздно подыщет мне жену. Но пока мне хотелось бы служить своему королю и оставаться при нем. Артур, улыбнувшись другу, хлопнул его по плечу. — Эти двое неустрашимых кузенов охраняют меня надежнее, чем в старину — цезарей! — Артур, сдается мне, Кэй ревнует, — тихо проговорила Игрейна. — Скажи ему что нибудь доброе. — Моргейна подняла глаза на угрюмого, обезображенного шрамом Кэя. Вот уж кому тяжко приходится, столько лет он считал Артура никчемным отцовским приемышем — а теперь вот младший брат потеснил его, младший брат стал королем… и сердце его отдано двум новым друзьям. — Когда в здешней земле воцарится мир, всем вам мы, конечно же, подыщем и жен, и замки. Но ты, Кэй, станешь хранителем моего собственного замка как мой сенешаль, — промолвил Артур. — Мне и довольно, приемный брат… прости, мне следует сказать, лорд мой и король… — Нет, — возразил Артур, обнимая Кэя. — Господь меня накажи, если я когда либо потребую от тебя, брат, этаких велеречии! Игрейна судорожно вздохнула. — Артур, когда ты так говоришь, мне порою мерещится, будто я слышу голос твоего отца. — Я очень жалею — ради себя, госпожа! — что не узнал его лучше. |
