|
Расскажи мне, замужем ли Владычица и хороша ли она? Игрейна хихикнула. — Она — жрица, а жрицы Великой Матери не выходят замуж и не заключают союзов со смертными. Они принадлежат Богам, и только им. — И тут молодая женщина вспомнила о том, что рассказывала Вивиана, — дескать, этот мужчина, устроившийся на ветке яблони рядом с нею, тоже часть пророчества. Игрейна похолодела, испугавшись содеянного: уж не сама ли она идет прямиком в ловушку, расставленную для нее Вивианой и мерлином? — Что такое, Игрейна? Ты озябла? Тебя страшит война? — встревожился Утер. Молодая женщина выпалила первое, что пришло в голову: — Я беседовала с женами Уриенса и сэра Эктория — вот их, похоже, государственные дела не слишком то занимают. Наверное, поэтому Горлойс и не верит, что я в них способна хоть сколько то разбираться. Утер рассмеялся. — Я знаю госпожу Флавиллу и госпожу Гвинет: эти и впрямь все предоставляют мужьям; их удел — прясть, ткать, рожать детей и прочие женские заботы. А тебя это все не интересует, или же ты и впрямь так молода, как кажется на первый взгляд, — слишком молода даже для замужества, не говоря уже о том, чтобы печься о детях? — Я замужем вот уже четыре года, — возразила Игрейна, — и у меня трехлетняя дочь. — Я готов позавидовать Горлойсу, каждый мужчина мечтает о детях и наследниках. Будь у Амброзия сын, нынешних неурядиц удалось бы избежать. А так… — Утер вздохнул. — Не хочу и думать, что ждет Британию, если королем станет эта оркнейская гадина, или тот же Уриенс, который считает, будто любые трудности можно решить, отправив гонца в Рим. — И снова голос его сорвался на рыдание. — Люди говорят, я сплю и вижу себя на троне, но я готов отказаться от всех своих честолюбивых притязаний, лишь бы здесь, рядом с нами, сидел Амброзий или хотя бы его сын, коего короновали бы в церкви нынче же вечером! Амброзий со страхом размышлял о том, что начнется после его смерти. Он вполне мог умереть еще прошлой зимой, да только надеялся заставить нас договориться насчет того, кто станет ему преемником… — А как так вышло, что сыновей он так и не родил? — О, сыновья у него были, даже два. Один пал от руки сакса — его Константином звали, в честь короля, обратившего этот край в христианство. Второй умер от изнурительной лихорадки, когда ему только двенадцать исполнилось. Амброзий то и дело повторял, что я стал для него желанным сыном. — Утер снова закрыл лицо руками и зарыдал. — Он бы и наследником меня объявил, но герцоги об этом даже слышать не хотели. Они шли за мной как за военным вождем, но завидовали моему влиянию, а пуще всех — Лот, будь он проклят! Тут не в честолюбии дело, Игрейна, клянусь тебе, — я хотел завершить то, чего не докончил Амброзий! — Сдается мне, все это знают, — проговорила молодая женщина, поглаживая его руку. — Не думаю, что Амброзий будет счастлив, даже на Небесах, если посмотрит вниз и увидит здесь скорбь и смятение, и королей, что уже интригуют друг против друга, тщась возвыситься над прочими! Я все гадаю, пожелал бы он, чтобы я убил Лота и захватил власть в свои руки? Некогда Амброзий заставил нас принести клятву кровного братства, и я ее не нарушу, — проговорил Утер. Лицо его было влажным от слез. Игрейна откинула с лица легкое покрывало и вытерла ему глаза, точно ребенку. — Я знаю, ты поступишь так, как велит честь, Утер. Человек, которому Амброзий настолько доверял, на иное не способен. В глаза им внезапно ударил свет факела. Игрейна застыла на ветке, так и не вернув покрывала на прежнее место. — Это ты, мой лорд Пендрагон? — резко осведомился Горлойс. — Ты не видел… а, госпожа, и ты здесь? Игрейна, смешавшись и внезапно устыдившись — так жестко прозвучал голос Горлойса, — соскользнула с ветки. |
