— И не найдешь его! — ногой открыв массивную дубовую дверь, варвар с мечом наперевес вошел в комнату. Он не смотрел на отвратительную лицедейку Лавинию и тем более не смотрел на незнакомую ему Лайну. Взор его, пылающий яростью и презрением, был направлен на Кармашана.

Тот встал. На лице его с мстительной радостью Конан прочитал страх и замешательство. Правда, продолжалось это всего несколько мгновений.

— А-а-а, это ты, — Кармашан усмехнулся. — Клянусь задницей Бака, здесь не обошлось без моего доброго Элерио… Он один знал о подземном ходе… Так что ты говорил о Лале? Почему это я не найду его?

Киммериец не собирался выслушивать эту болтовню. Он пришел убить бандита, а не вести с ним светские беседы. Он подошел к стене, сплошь увешанной всевозможным оружием, и, сдернув с нее длинный бронзовый меч, кинул его Кармашану.

— Ах, как благоро-одно! — пропел тот, ловко ухватывая меч за рукоять и с противным хихиканьем отходя на два шага назад.

Но Конан не обманулся: то был хитрый ход, призванный ослабить его внимание, чтоб потом внезапно кинуться и проткнуть ему живот. Тем самым бандит избежал бы драки и угробил врага без особых хлопот.

Так и получилось. Оборвав смех, Кармашан выставил перед собой меч и рванулся к варвару. Он уже чуял в воздухе смерть, вот только не знал пока, чью… Вопли девиц заглушили злобный храп бандита.

Клинок киммерийца взлетел в воздух с молниеносной быстротой и с силой врезался в основание меча противника. Выскользнув из потной ладони, тяжелое оружие с грохотом — не звоном — шмякнулось на пол. Тонко взвизгнув, Кармашан коршуном упал на него, схватил и через мгновение вновь уже стоял на ногах.

Конан ждал его. В обычном бою он не подарил бы врагу и половины вздоха для того, чтобы поднять меч, но здесь не был обычный бой. Против демонической сущности выступила человеческая, и варвар не смог переступить черту и оказаться на одной стороне с Кармашаном, который, конечно, никогда не упустил бы возможности вонзить клинок в спину. Поэтому он отвел руку с мечом и ждал.

Длинная тощая фигура тенью метнулась к нему. На острие мелькнул блик свечи, стоящей на столике в углу. Конан и этот удар встретил ответным — он не желал уворачиваться и скакать по комнате на потеху девицам. И снова бронзовый меч выпал из руки бандита. Положительно, нынче ему не везло.

Зато в третий раз он был начеку. Подняв оружие, он не стал более кидаться на врага, а встал против него, расставив ноги и чуть нагнувшись вперед. Вот теперь бой начался.

Ярость и ненависть, звеня на кончиках клинков, сливались в одно и выплескивались в воздух. В синих глазах сверкал злобный огонь, а в светло-голубых он уже разросся в настоящий костер; снова и снова сходились противники, вкладывая в удары не столько силу мускулов, сколько силу чувств, и последняя была несравнимо мощнее первой. Да, снова Конан убедился, что перед ним искусный боец. Кармашан словно слился со своим мечом, и теперь можно было только вместе с рукой отнять его… Но и в той, первой схватке, произошедшей на постоялом дворе мерзкого старика, и во второй, что случилась на равнине между Бвадрандатом и Мандхатту, и сейчас — Конан был уверен в своей победе…

Вдруг костлявая физиономия бандита, мельтешившая перед ним белым пятном, странным образом преобразовалась в совершенно другую, с другими чертами и другим выражением. В мистическом ужасе варвар дрогнул — и пропустил один удар. Лезвие полоснуло по плечу, разрезая плоть; кровь плеснула на ноги, на пол… Зато наваждение прошло, и он вновь видел рожу Кармашана, а не того, жуткого демона из прошлой жизни, с коим довелось ему встретиться в поистине смертельном бою… Коротко и злобно рыкнув, Конан отразил следующий выпад бандита, потом ударил сам…

Но вот, к вящему его изумлению, он опять узрел другого противника.